АкаДЕМОНиЯ. Я - не чудовище! Я только учусь!

Черт! Попробовать стоило! А вдруг он просто в восторге от домашней живности, а ему никогда не разрешали ее завести? Может, он сейчас будет радоваться, как ребенок? Кто его знает!　

— Животных? — скептически переспросил учитель, оборачиваясь ко мне.　

— Ну да… Зверушек, зверушат… Ма-а-аленьких… — улыбнулась я, с надеждой заглядывая ему в глаза, руки я держала за спиной.　

— Нет, — ответил Асфард, не сводя с меня подозрительного взгляда. Он начал что-то подозревать. Это нехорошо. Может быть, он их любит, но просто стесняется сказать об этом?　

— А если хорошо подумаешь? — я не сводила с него умоляющих глаз, — Маленьких, безобидных… Относительно безобидных…　

— Ника, — фиалковые глаза сузились и стали бурить во мне дырку, — Говори как есть. Что случилось? Я не буду тебя ругать, если ты вот так возьмешь и все расскажешь, как есть. Сознавайся…　

— Точно не будешь? — поинтересовалась я, зная вспыльчивость моего учителя, — Точно — точно? Обещаешь?　

— Да говори уже! — выдохнул Асфард. Судя по лицу, он готовился к самому худшему.　

— Может, ты меня сейчас чуть-чуть поругаешь, а потом…ну… как тебе сказать… Второй раз за одно и то же не ругают, — сглотнула я, чувствуя, что дольше руки за спиной не удержу. Эта скотина мало того, что царапалась, так еще и кусалась. Даже сквозь толстый моток тряпок.　

— Ника, — терпеливо вздохнул учитель, вставая с кресла и подходя ко мне. У меня по лбу потекла капелька пота, — Давай, рассказывай… Я не люблю, когда играют в загадки. Говори правду, как есть…　

— Короче…. вот, — простонала я, чувствуя, как остренькие зубки прогрызают мой палец, — Оно будет жить у нас. Я его случайно вызвала на уроке, и отозвать не смогла. Учительница тоже не смогла. Она сказала, что такое иногда бывает…　

«… не зайчонка не лягушку, а неведому зверюшку…» — вздохнула я, понимая, что хуже уже не будет.　

Я отпустила свой узелок, и на пол упал зверек, размером с четырехмесячного котенка. Упал он ловко. На все четыре лапы. А потом, при виде моего учителя свернулся в клубок, ощетинившись острыми иглами. Котоеж. Мордочка у него была как у котенка, зубки тоже. Помимо вышеперечисленного присутствовали усы, лапы и хвостик — сосулька, утыканный иглами. Правда, природа решила над ним знатно приколоться, наделив его острыми (мои руки подтверждают) колючками по всей спине. Короче, пока он свернут в клубочек, и вылизывает у себя под хвостом, он — ежик, но стоит ему развернуться — котик. С иголками. Очень острыми иголками.　

— Это что еще такое? — Лорд предусмотрительно сделал шаг назад.　

— Я забыла, что мне по ритуалам домашнее задание задавали… Я, помнишь, просила тебя помочь… Так вот, перед уроком я от фонаря нарисовала круг. Но я не думала, что меня вызовут и заставят это рисовать на полу и проводить ритуал. Короче… вот… Мы его пытались изгнать, но он не изгоняется. Глиза лично пыталась провести обряд экзорцизма, но… Его пытались убить стулом, но стул сломался…　

— А магией? — спросил учитель, глядя на этот комочек острых иголок.　

— Магия против него бессильна… — вздохнула я, — Пробовали… Неоднократно… Короче, я так понимаю, он теперь будет жить у нас… Только ты можешь　

посмотреть мальчик это или девочка?　

— Зачем? — удивился Асфард, осторожно пытаясь поднять котоежика заклинанием, но котоеж даже не дернулся. Со странным звуком, словно малыш лижет леденец, зверек свернулся в клубочек. У меня были подозрения, чем он занят, но вслух делиться ими я не стала.　

— Мы же должны придумать ему имя! — удивилась я недогадливости своего учителя,　

— Если он будет жить у нас, его или ее должны как-то звать!　

— А ты что, не можешь это сделать сама? — вздохнул Асфард, наклоняясь к зверушонку.　

— Я пыталась… — сглотнула я, показывая поцарапанные и исколотые руки. Такое чувство, будто я за ежевикой к соседям лазила. На руках не было живого места. Все это ужасно болело и кровоточило.　

— Что он делает? — подозрительно спросил учитель, пытаясь носком сапога поддеть колючий мячик.　

— А! Это он так лижет у себя под хвостом! — улыбнулась я, присаживаясь на корточки, — Котики очень чистоплотные животные… Но обычно они делают это не так громко… Ах да, распишись, пожалуйста в тетрадочке, что принимаешь на себя заботу о котоежике. Иначе меня к экзаменам не допустят.　

— Ника… Мне тебя с головой хватает… Зачем нам еще вот это? — взмолился Асфард, читая петицию Глизы и оставляя размашистый автограф. Тем временем котоеж, закончив свой самозабвенный моцион, развернулся, осмотрелся, замурчал, как настоящий кот, и подошел к ноге учителя с явным желание потереться.　

— Асфард! — заорала я, показывая пальцем на котоежика, — Берегись!　

— Чего? — возмутился учитель, но тут же понял, что я имела в виду. Даже сквозь ткань легких сапог он почувствовал всю нерастраченную и, судя по всему, неразделенную любовь нового обитателя наших совместных жилплощадей.　

— Только не пинай его! — взмолилась я, — Думаешь, почему урок закончился раньше времени?　

— Давай сюда свою тетрадь! Где этот круг? — возмутился Асфард, выхватывая у меня из рук тетрадь, и залезая с ногами на стол.