Ахейский цикл (сборник)

Ни Гермий, ни Амфитрион не знали тогда, что Алкид будет верен своей клятве ровно пять лет — до того дня, когда жрица дельфийского оракула назовет его Гераклом.

Не знал этого и сам Алкид.

Стасим V

Строфа

— …ты, Лукавый?

Тьма резко светлеет, словно кто-то зажег сразу дюжину масляных светильников.

— Я… дядя.

Тот, кого назвали Лукавым, явно смущен и напуган, хотя и пытается скрыть это.

— Ты провел его в обход Белого Утеса Забвения?

В вопросе кроется ответ.

И намек на гнев, готовый прорваться.

— Да… Владыка.

— И не дал напиться из Леты?

— Да… Старший.

— Ты понимаешь, что будет с тобой, если кто-нибудь из Семьи узнает об этом? Впрочем, я уже узнал. Я спрашиваю — понимаешь?!

— Да… понимаю.

— Отлично. Потому что меня радует твоя понятливость. Потому что я заранее предупредил Харона, чтобы он не брал тень Амфитриона на борт и послал вас обходным путем. Но мой приказ оказался напрасным — племянник вполне достоин своего любимого дядюшки!

Тьма хохочет.

Долго.

Взахлеб.

— Так значит, ты хотел того же, дядя? — радость пойманной птицей трепещет в голосе Лукавого.

— Нет, — смеется тьма. — Потому что я не знаю, чего хотел ты. Подозреваю, что ты и сам не очень-то знаешь, чего хочешь. Ведь ты собирался оставить ему не только память, но и волю к действиям?! Отвечай!

— Ну… вряд ли.

— Врешь — собирался!

— Дядя! При посторонних…

— Не волнуйся. Твой подопечный дремлет с того момента, как я увидел вас. Так и ему, и нам спокойнее. В Эребе герои ни к чему. А ты прикуси-ка язычок и отведи его пока на Пустые Территории!

— На Острова? Но ведь ты…

— Пусть тебя не волнует то, что я намереваюсь делать. А Амфитриону лучше побыть на Островах. Одному. Скажешь Керам, пускай проследят. Так он и не встретится ни с кем, и не угодит случайно в Лету или к Утесу.

Тьма сгущается, собирается в складки и умолкает.

И когда Гермий-Психопомп на цыпочках удалился, ведя за собой безмолвную тень того, кого еще недавно звали Амфитрионом, — Владыка Аид еще долго сидел, задумавшись.

Сегодня они с Гермием нарушили древний закон, который сам Владыка и установил. Поэтому Старшему было невероятно трудно решиться на подобный шаг.

Но все же он решился.

Тени, попав в Эреб, теряют земную память. Это известно всем. Вот только мало кто задумывался: кому это надо и зачем?

Не задумывался над этим и Старший.

Потому что знал.

Если умершим оставить память, они будут стремиться обратно, к живым — долюбить, довоевать, достроить, отомстить за собственную смерть, наконец! — всегда найдется что-то, чего человек не успел. Но, вырвавшись из Эреба, тень не способна действовать, как человек. Она — тень.

Она хочет жить, не будучи живой в земном смысле слова.

И станут тени захватывать тела живых, пытаясь подчинить их своей воле. Схватятся не на жизнь, а на смерть, две души в темнице единой плоти, и ужаснутся окружающие, и скоро уже две души вернутся в Эреб, ненавидя одна другую — чтобы снова рваться в мир.

Достроить, долюбить… отомстить!

Вот почему Харон-Перевозчик — родившееся старым дитя Эреба — не перевозит обратно; вот почему неусыпно стережет выход из Аида трехглавый и драконохвостый пес Кербер — именно ВЫХОД, а не ВХОД, ибо кто ж по доброй воле явится в царство мертвых, а явившись, сумеет в нем затеряться?

Всевидящ Владыка в Эребе.

Не для гостей нужен Кербер. Нужен для того, чтобы не бегали тени к свету, руководствуясь самыми благими намерениями, которыми известно куда дорога вымощена.

Сюда.

Но старая память жжет тени, как проглоченные угли, и в вечную муку превращается стремление, не находящее выхода.

Оттого и проводят души умерших мимо Белого Утеса Забвения, оттого и дают испить из Леты, чтобы покинула их память о прошлой жизни, чтобы бродили они во мгле, ни о чем не вспоминая, ни о чем не сожалея и никуда не стремясь.

Лишь жертвенная кровь может на некоторое время вернуть память теням; но неподкупен Харон, неумолим Кербер, и забывают о прошлом тени, вновь покорно бредут они во мглу…

Впрочем, сегодня Владыка впервые нарушил свой закон.

Чувствовал: понадобится ему Амфитрион-Изгнанник вместе со всей своей нелегкой судьбой.

Не знал лишь Аид — Когда, Как и Зачем.

Об этом надо было думать.

Что ж, думать Владыка привык. Думать долго, обстоятельно, не считая времени, которого у него было достаточно.

Антистрофа

— Радуйся, дядя! Я принес новости!

— Приятно слышать, малыш! Сам знаешь, меня Семья новостями не балует.

— Ну-ну, дядя, не прибедняйся! Когда тебе нужно, ты узнаешь все новости еще до того, как они случаются. Только последний скандальчик — это что-то особенное! Посейдон грандиозно роет под папу, и на этот раз Младшему не отвертеться!

— Не смеши меня, Гермий. С каких это пор твой отец обращает внимание на Среднего?

— А что ему остается, если сейчас на стороне Среднего и Мачехи Геры половина Семьи: и Артемида с чумазым Гефестом, и эта бестия Гестия, и даже твердолобый Аполлон, который раньше по причине природной тупости поддерживал папу в любых его начинаниях! Одна Афина кое-как держится…

— Интересно… ну не томи, поведай старому дяде о тайнах Семейных, — в голосе Владыки крылась еле уловимая насмешка. — Кто на сей раз виноват?