Ахилл

Другие говорят, что зять Приама благоразумный старейшина Антенор и его двоюродный брат Анхис отправились в Грецию и предъявили требования троянцев возвратить Гесиону перед толпой народа, собравшейся во дворце Теламона, но их не только слушать не захотели, но и с позором изгнали.

Драконций в «Похищении Елены» прямо поет:

– Так как Гесиону не возвратили Приаму, – и вот похищенья причина, из-за которого смерть на народы, мужей и на жен их, с неизбежностью пала…

Вскоре после суда Париса, Приам послал его за Гесионой с хитрыми такими словами:

– Сын, нам дарованный вновь, и судья благородный идейский, зачем ты корабли снаряжаешь, прочные паруса подбираешь? Я не готовлю ни с кем войну, мирно царством своим управляю. Если ж безделье постыло и праздным сидеть не желаешь, то отправляйся послом, Александр, к саламинскому царю Теламону, потребуй мою ты сестру Гесиону; я все-таки царь не последний среди питомцев Зевеса, а он, уж сколько лет, держит деву в позорном плену.

Когда к Теламону явилось посольство Приама – несколько вождей и советников Трои во главе с Александром и красивейший Приамид так царю Саламина промолвил:

– Ныне Приам Дарданид, кто город священный наш возродил и твердыню Пергама, что ты своею рукой вместе с Гераклом разрушил, нам, избранным людям велел илионским царство твое посетить, чтоб ты отдал, мира достигнув, царю родную сестру Гесиону. Ею владел ты по праву войны: сожжена была Троя, стены повержены в прах, не надеялся царь, что восстанет прежний Пергам и что ты плененную деву захочешь вернуть: до сих пор у себя ее держишь. Царскому роду позор – быть в рабстве; виною считают, коль не вернула царю война, что война забрала же; мир наступивший не отдал сестру. За царя, как его сын, вопрошаю: пусть оказалась бы твоя сестра у Приама, и на твои просьбы он бы ответа не дал, – ужель бы стерпел ты обиду? То, что мы просим, – твое преступленье и наш стыд несказанный. Царь наш – Приам, а сестра его все еще в рабстве у греков; негодованьем народ и злобой вскипает дурною, ропот идет средь фригийцев, ворчат, не тая недовольства: "Непреступные стены троянские смог возвести наш правитель достойный, а единокровной сестры возвращенья никак добиться не может".

Ответ очередному посольству Приама был прежний, хотя Теламон влюбился в афинянку Перибею, прежнюю возлюбленную Критского царя Миноса и собирался на ней законно жениться. Это делало положение Гесионы в плену еще более позорным, и послужило одним из конкретных поводов к развязыванию Троянской войны, причем, троянцами и их союзниками, а не греками. У эллинов, разумеется, тоже был не менее сильный повод начать большую войну и тоже из-за женщины – это похищение троянским царевичем Елены Спартанской.

60. Похищение Парисом Елены

Самой распространенной причиной и непосредственным поводом к началу военных действий в Троаде считается похищение троянским царевичем Парисом супруги спартанского царя Менелая Елены.

Многие говорят, что многолетняя Троянская война началась из-за яблока раздора. Имеется в виду яблоко с надписью «Прекраснейшей», брошенное обиженной богиней раздора Эридой, не приглашенной на свадьбу героя Пелея и богини Фетиды. На яблоко претендовали златотронная Гера, могучая дева Афина и, конечно же, богиня красоты и любви Афродита. По велению Владыки Олимпа состоялся суд, а судьей на конкурсе красоты был назначен троянский царевич Парис, бывший тогда пастухом. Юный Приамид присудил яблоко Киприде, и та в благодарность его наградила любовью спартанской царевны Елены, прекраснейшей из когда-либо живших на земле женщин. Гера и Афина, напротив, задались целью покарать Париса и вместе с ним весь троянский народ за обиду, нанесенную им на первом на земле конкурсе красоты. Говорят, что больше всего их оскорбило не то, что троянский пастух яблоко за красоту не им присудил, а то, что он посмел попросить догола их раздеться. Именно эти две могучих олимпийских богини и вызвали многолетнюю войну между троянцами и греками и все время раздували ее пожар, не давая угаснуть.

Особенно сильно гневалась и злобствовала Гера, считая Суд Париса верхом несправедливости, нарочно устроенной Гермесом по приказу ее неверного мужа Зевеса. Париса же она называла самым дерзким из смертных. Любуясь на свое отражение в полированной меди щита, богиня богинь так с благородным негодованием сама себе говорила:

– Где справедливость, главным охранником которой является Олимпиец?! Уже не одну сотню лет на Лесбосе именно я почитаюсь, как красивейшая женщина в мире, и в моем храме ежегодно состязаются самые лучшие женщины в красоте, приплывающие на Каллистеи (конкурсы красоты) со всей Эллады. Что смыслит в подлинной красоте, в этой величайшей гармонии мира этот нагло-бесстыдный варвар – пастух, даже, если он по рожденью троянский царевич? Это все происки против меня Зевса и Килления, его устроителя тайных дел!