Аксель, Кри и Белая Маска

— П…помоги… — прохрипел Жоан, задрав грязный подбородок и пытаясь привстать на упёртых в землю руках. К счастью, ни на его искажённом лице, ни на губах не было крови, да и на одежонке, кажется, тоже.

— Лежи, лежи… — ошеломлённо потянул его назад Аксель, сунув под голову старого врага сумку Кри. — Дженни, где твоя фляга?

Но лишь когда Жоан начал жадно пить, кашляя и проливая воду на голую грудь (он был в своей знаменитой безрукавке), Аксель окончательно поверил, что это не фантом…Или разве уж такой высококвалифицированный призрак, которому впору самому всех резать, а не валяться недорезанным! Чтобы окончательно развеять сомнения, мальчик запустил ладонь под безрукавку и осторожно провёл пальцами по спине Жоана. Тот охнул и дёрнулся. Резко выдернув ладонь, Аксель увидел на ней кровяные разводы — к счастью, не очень густые.

— Не трогай… — скрипнул зубами Жоан, и вдруг сел — медленно, но успешно.

— Дай мне осмотреть рану! — страстно потребовала Дженни. — Я недавно проходила курсы первой помощи, и у меня с собой аптечка.

— Отстань! — буркнул Жоан, запахивая одежду. — Я просто…напоролся…

— На что? — резко спросил Аксель, ища глазами кинжал, чтобы сунуть его лгуну под нос. Но кинжал исчез.

— На сук…

— А что ты вообще здесь делаешь в такое время?

— А ты? — ощерился Жоан. Но, поймав взгляд Акселя, пробормотал: — Гулял…Мне днём некогда купаться.

— Ладно, — вздохнул Аксель, поняв, что правды тут не доищешься. — Если ты впрямь не очень тяжело ранен, обопрись на меня, и пошли в пансион.

Он ожидал новых возражений и грубостей, однако Жоан молча подчинился. Аксель вручил свой рюкзак Дженни, подставил раненому правое плечо и перекинул его руку на левое, а Кри на всякий случай ещё поддерживала Жоана за другой локоть. Приготовившись в путь, мальчик в последний раз внимательно оглядел тропинку. Но кинжал как сквозь землю провалился — и, скорее всего, так оно и было.

— Девочки, — всё же спросил Аксель, внимательно наблюдая за лицом Жоана, — никто из вас случайно не отпихнул кинжал ногой куда-нибудь в заросли? (Ему показалось, что при слове «кинжал» глаза Жоана изумлённо расширились — но тот ничего не сказал).

— Вряд ли, — пожала плечами Дженни. — Завтра поищем…А сейчас нам лучше поторопиться!

Это было уже настолько знакомое и всегда дельное предложение, что, тут же забыв о кинжале, Аксель заковылял вперёд. Жоан дышал ему в лицо чем-то кислым (наверное, и мылся не очень часто, если только мылся вообще), но шёл всё бодрее, а когда впереди замаячил тёмный дом, убрал руку с плечей Акселя. Но локтей его брат и сестра всё же не выпустили, как он ни бурчал.

Сеньора Мирамар была на боевом посту — и, как всегда, изучала счета.

— Пресвятая дева Мария! — ахнула она, когда экспедиция молча ввалилась на «ресепсьон», — и, взгромоздив себя на ноги, грозно подбоченилась. — Много лет я молила тебя, чтоб этого не произошло, но что такое мои вдовьи слёзы перед твоей неискупимой скорбью об этом сатанинском отродье? Жоан!!! Как ты мог обесчестить мой пансион и поднять руку на чужую собственность?!

— О чём это вы, сеньора Мирамар? — устало спросил Аксель, выпуская локоть Жоана. Тот немедля отпрянул.

— О чём? Не станете же вы приводить сюда моего троюродного племянника со скрученными руками, если он ничего не сделал? Да ещё среди ночи?

— Станем, станем… — успокоила её Кри, приплясывая от нетерпения. — Мы просто поддержали его за локти, потому что он ранен. На него кто-то напал…

Сеньора Мирамар испустила кошмарный вопль, по сравнению с которым недавний крик Дженни был сущим подарком. Аксель с отчаянием представил себе, как его отец и Эрих Винтер подскакивают в кроватях, а затем, убедившись, что номера детей пусты, в нижнем белье мчатся сюда, готовясь к худшему…Но никто не прибежал — и это было светлое чудо. Сеньора Мирамар чёрной птицей метнулась куда-то вбок, к личной аптечке (хотя Дженни умоляюще протягивала свою), а затем, не разразившись ожидаемой тирадой (хотя, конечно, это был только вопрос времени), одной рукой, как пушинку, швырнула племянника (хотя он отбивался всеми четырьмя) на ближайший диванчик. Но, обнажив чуть пониже острых лопаток неглубокую рану с уже засохшей кровью, она, к общему удивлению, свято поверила угрюмому жоанову вранью про сук.

— Ну конечно, сучок! Что я, деревенская девчонка, ножевых ран не видела? Бедняжка ты мой, — прослезилась она, обработав рану йодом и заклеив горчичного цвета пластырем. — Так из сил выбивается на грязной работе, обслуживая всех, что не видит, куда бредёт…вы только не подумайте, что мы вам не рады…но ведь он ещё крошка, мой Жоанито, что бы он о себе ни мнил…

(«И как бы ни швырялся тухлыми яйцами. Ни мнил, ни пил и ни курил», — мысленно срифмовал Аксель).