Акселерандо

—Полагаю, вам необходима скорая помощь — объявляет женщина. Она бормочет в лацкан: —телефон, вызови скорую. Делает пальцем какое-то движение — наверное, устанавливает навигационную метку. Потом отходит, держа свою электропилу под мышкой. Типичное поведение для южных мигрантов в Северных Афинах[95] — слишком много смущения, чтобы испытать участие. Мимо пролетает стайка девушек на мотоконьках, начинает кружится перед его глазами в сложных петлях. Человек снова трясет головой и закрывает глаза. Где-то за мостом на севере раздается сирена скорой помощи.

—Кто я?… Я Манфред! — говорит он в потрясенном изумлении. Он смотрит вверх, на бронзовую статую мужчины на коне, нависшую над толпой, суетящейся на этой стороне улицы. Кто-то налепил голограмму Хеллоу Ктулху[96]

на табличку с именем наездника, и теперь с нее в кавайном приветствии тянутся к нему пушистые розовые тентакли. —Я Манфред? Манфред. Моя память… Что с ней случилось? Пожилые туристы из Малайзии показывают на него с верхней палубы проезжающего автобуса. Его изводит чувство чего-то ужасающе срочного и необходимого. Я куда-то шел — вспоминает он. Чем я был занят? Это что-то потрясающе важное, думает он — но не может вспомнить, что же именно. Он собирался кого-то встретить… Ну! Почти вспомнил же…

* * *

Добро пожаловать в канун третьей декады, в период хаоса, отличительная черта которого — всеобщий упадок в космической индустрии.

Большая часть мыслящей мощности планеты теперь производится, а не рождается — на каждого человека приходится по десять мощных микропроцессоров, и их число удваивается каждые четырнадцать месяцев. В развивающихся странах рождаемость упала ниже уровня восстановления, и рост населения в них прекратился. В продвинутых государствах наиболее прогрессивные политики ищут пути предоставления гражданских прав и свобод зарождающимся сообществам артилектов.

Исследования космоса, вставшие из-за второй рецессии с начала века, по-прежнему никак не могут сойти с мертвой точки. Правительство Малайзии объявило, что собирается доставить имама на Марс в течение десяти лет, но всем остальным сейчас не до этого.

Сообщество Космических Поселенцев все еще пытается добиться интереса корпорации Диснея, предлагая им медиаправа на свой проект колонии в точке Лагранжа L5[97]. Они даже не подозревают, что там уже есть колония, и она населена не людьми. Калифорнийские омары, выгрузки первого поколения, обитают там в шатком симбиозе со старыми экспертными системами, и на борту предприятия по добыче полезных ископаемых, основанного Сообществом Франклина, кипит бурная жизнь. Вместе с тем, дальнейшее существование лунной базы Мао оказалось под вопросом из-за продолжающихся сокращений бюджета в китайском космическом агентстве. Похоже, никто из людей не способен придумать, как выйти на самоокупаемость за пределами геостационарной орбиты.

Два года назад Лаборатория Реактивного Движения, Европейское Космическое Агентство и колония омаров на комете Хруничев-7 приняли сигнал явно искусственного происхождения, поступивший извне Солнечной системы. Новости остались без внимания. Если человечество не осилило добраться даже до Марса — какая разница, что происходит где-то еще в сотне триллионов километров отсюда?

* * *

Портрет загубленной молодости.

Джеку семнадцать лет и одиннадцать месяцев. Он стал незапланированным ребенком и никогда не знал отца. Обществу опеки было даже не на кого наложить алименты, поскольку папа умудрился убить себя в происшествии на стройке еще до того, как там узнали о ребенке. Мать растила его в одиночку в строительном бараке в Хэвике, в комнате с двумя койками. Когда Джек был маленьким, мать работала оператором в центрах приема звонков, но теперь необходимость в людях на другом конце провода отпала, и ниша пересохла начисто. Она устроилась на выкладку товаров в магазинчик при бизнес-хостеле, куда пролетные бизнесмены, несущиеся мимо как туристы в сезон Фестиваля[98], заскакивают на виртуальные конференции, но и на эту работу людей больше не зовут.

Мать устроила Джека в местную религиозную школу, откуда его регулярно отчисляли, и к двенадцати годам он окончательно отбился от рук. В тринадцать он уже носил "браслет" — попался на воровстве из магазинов и был освобожден условно-досрочно. В четырнадцать разбился, катаясь на машине, и сломал ключицу. Хмурый шериф-пресвитерианец отправил его тогда к Маленьким Свободным[99], и надежды на то, что Джек все-таки получит образование, были окончательно разбиты незаконными наказаниями плетью и похоронены под стенами несгибаемых догм.