Аксенов

Е.П.:Совершенно верно. Нам казалось, что так было бы логичнее, если бы они чуть-чуть пошли на попятную. У советской власти масса была способов обволакиватьлюдей. К примеру, начать в микроскопических дозах печатать меня и Ерофеева. Простить Аксенову антисталинский«Ожог»…

А.К.:И напечатать отрывки из него, как сделали с битовским «Пушкинским домом».

Е.П.:Совершенно верно. Но для этого нужны были воля и разум исполнителя. Так что советская власть пусть Феликса Феодосьевича со товарищи благодарит за этот международный скандал, последнийкрупный литературный скандал канувшей эпохи.

А.К.:Если бы Вася действительно имел целью на «МетрОполе» въехать на Запад, и он должен был бы за это благодарить Феликса Феодосьевича. Но только я тебе замечу, если уж мы заговорили в таких категориях: ему ведь было выгоднеездесь остаться. Если уж говорить о его личной судьбе. «Ожог» он мог бы со временем издать на Западе, живя здесь. Посадить бы его явно за «Ожог» не посадили бы. Не те времена.

Е.П.:

Вася и без «МетрОполя» был на Западе суперпопулярен, не меньше, чем в СССР.

А.К.:Ну да. И если бы они не были идиотами, то могли сказать: «Ладно, хрен с вами, напечатаем ваше говно. Выкиньте вот две песни Высоцкого, антипартийную “Дубленку” Бориса Вахтина, ну и Алешковского, потому что он уже уехал в Израиль и, стало быть, не является советским писателем…»

Е.П.:Кстати, вот еще одно доказательство того, что мы не лезли этим чертям на рога. Мы же не напечатали в альманахе самую крутую песню Алешковского «Товарищ Сталин, вы большой ученый»…

А.К.:…и вы бы ответили «товарищам»: «Хорошо, товарищи, “Дубленку” мы убираем, но ставим другой текст замечательного писателя Бориса Вахтина, сына знаменитой Веры Пановой. А вот Алешковского не уберем…» И если бы они на это пошли, то и вам некуда было бы деваться. И прослыли бы вы среди ярых диссидентов конформистами.

Е.П.:И еще, извини, Вася многих участников «МетрОполя» не знал. Откуда он знал, что они его не

сдадут? Покаялись бы, и развалился бы альманах. Так что это была одна из самых подлых акций — я имею в виду кем-то пущенный слух, что он «МетрОполем» готовил себе почву для отъезда.

А.К.:Полагаю, что это тоже Кузнецов придумал.

Е.П.:Я тоже так думаю. По крайней мере, явно не гэбуха.

А.К.:Пожалуй, что и так. Не их почерк. У них другие представления о «почве» и «отъезде».

Е.П.:«МетрОпольцы» — члены СП пострадали, но были ведь люди, я уже об этом неоднократно говорил в других главах, которым альманах был в плюс. И у Кублановского, который к двухлетней годовщине высылки Солженицына из СССР напечатал открытое письмо в парижской «Русской мысли», где приглашал Исаича обратно, и у Карабчиевского, автора НТСовских «Граней», дело явно шло к посадке. А тут они оказались в одной компании с Вознесенским, Ахмадулиной, Высоцким… Нельзя сажать таких товарищей… И все-таки для многих из нас, практически для всех его участников, «МетрОполь» стал одним из самых важных жизненных моментов, понимаешь? И для Васи — тоже. Наряду с хрущевским погромом в Кремле… У нас за время гонений образовалась даже некоторая такая… коммуна, что ли. Хотя все были совершенно разные — западник Баткин и православный неофит Тростников, классический Липкин и авангардный Сапгир…

А.К.:

И еще одна важная вещь. Были писатели советские, были антисоветские. А получилось, что и советскиевзбунтовались. Что нету у режима верных вполнеслуг.

Е.П.:И в альманахе мы все были лично заинтересованы. Я помню, Высоцкий пришел ко мне вычитывать верстку, и в это время позвонил один из несостоявшихся авторов, чтобы сказать — он принимать участие в альманахе отказывается, боится последствий. Я было огорчился, а Высоцкий говорит — ну и хрен с ним, раз испугался нашегодела. И мы с ним принялись выдирать стихи этого автора из всех двенадцати экземпляров.

А.К.:Имя этого автора я не спрашиваю.