Актуальные проблемы современной лингвистики

Тезис о том, что в лексикографические описания слов можно и нужно вводить метафору, не нов. Имеются большие классы выражений, которые иначе, как метафорически, описать нельзя. Таковы, как известно, выражения, описывающие изменение времени. Труднее решить вопрос о том, как распределить различные типы метафор между различными частями лексикографического описания слова.

Мы не можем предложить сейчас общего решения этого вопроса. Заметим, однако, что в силу сформулированного выше принципа случайную метафору типа «радость – легкая жидкость», «горе – тяжелая жидкость» и т.п. не следует включать в толкование. Лингвистический статус такой метафоры не может превышать статуса коннотации, хотя и этот статус следует приписывать лексеме с очень большой осторожностью. По-видимому, даже для установления коннотации недостаточно наличия в языке одного устойчивого словосочетания, одного деривата, одного переносного значения, в котором гипотетическая коннотация какой-то лексемы предстает как элемент лексического значения. Требуется хотя бы несколько согласованных по одному и тому же признаку фактов такого рода.

Перейдем к вопросу о логическом строении прототипической части толкований.

Как известно, входом толкования предикатных лексем в работах Московской семантической школы служит пропозициональная форма вида Х Р Y, где Р – толкуемая предикатная лексема, а X

и Y– переменные, обозначающие участников соответствующей ситуации. По умолчанию предполагается, что эти переменные связаны квантором существования.

Прототипическая часть толкования устроена иначе. Она содержит ссылку на общий или, по крайней мере, обычный случай, т.е. на опыт многих людей, возникающий по конкретному поводу. Это значит, что в прототипической части толкования субъект эмоции должен быть связан квантором множественности («многие люди», «обычный человек»), а причина эмоции – квантором единственности или определенности. Из этого в свою очередь следует, что для обозначения субъекта и причины эмоции в прототипической части необходимо использовать новые переменные, отличные от X и Y, а затем устанавливать соответствие между этими переменными, с одной стороны, и парой (X, Y) – с другой.

Относительно строгое толкование, учитывающее все эти тонкости, могло бы иметь следующий вид: X Р Y=

«такое-то чувство, вызванное у Х-а Y-ом; такое чувство бывает у обычного человека А, когда А воспринимает или представляет конкретный и определенный объект В, который он оценивает или ощущает как имеющий такое-то свойство; душа А чувствует нечто похожее на то, что ощущает его тело, когда А находится в таком-то физическом состоянии, и тело А реагирует на это, как оно реагирует на это физическое состояние; А-у испытывающему такое чувство, хочется делать то-то и то-то; X в связи Y-ом испытывает то же, что испытывает А в связи с В».

Ясно, что такие толкования, при всех их логических достоинствах, концептуально чересчур сложны для словаря. Между тем нашей целью является выработка лексикографически приемлемой схемы толкования эмоций. Поэтому в прототипической части толкования мы пользуемся менее строгими обозначениями. Однако при желании их нетрудно развернуть в формально безупречную нотацию.

Этой цели отвечает и совершенно естественная для лексикографа (и лингвиста вообще) установка на описание «наивной» (языковой, этнолингвистической) картины мира, в нашем случае – наивной картины эмоций (см. об этом выше, раздел 2.1).

2.4. Опыты толкования некоторых эмоций

С учетом всего сказанного выше предлагаются следующие истолкования упоминавшихся нами эмоций <...>.

Страх Х-а перед Y-ом (Он испытывал страх перед будущим) = «неприятное чувство, вызванное у Х-а Y-ом; такое чувство бывает, когда кто-то воспринимает или представляет нечто, что он оценивает или ощущает как очень опасное для себя; душа человека чувствует нечто подобное тому, что ощущает его тело, когда ему холодно; тело реагирует на это как на холод; тому, кто испытывает такое чувство, хочется стать незаметным; если ощущение опасности усиливается, он может потерять контроль над своим поведением и побежать или закричать».

Отвращение Х-а к Y-y (Он испытывал отвращение к таким забавам) = «очень неприятное чувство, вызываемое у Х-а Y-ом; такое чувство бывает, когда человек воспринимает или представляет нечто крайне неприятное; душа человека чувствует нечто подобное тому, что ощущают его телесные органы от горького или кислого вкуса, очень плохого запаха или прикосновения к грязной вещи, которая может его испачкать; тело человека реагирует на это как на горький или кислый вкус, очень плохой запах или соприкосновение с грязным; человеку, который испытывает такое чувство, хочется уйти в другое место или как-то иначе прервать контакт с неприятным объектом; ему трудно скрыть свое чувство, если он продолжает находиться в контакте с неприятным объектом или представлять его себе».