Акушер-Ха! Вторая (и последняя)

Под утро привезли что-то ургентное, и мы с заведующим унеслись в операционную. К полудню следующего дня я была так измотана, что уже забыла о золотых горах и тупо ушла домой.

– Слышь, эта твоя сказала, что за всё с тобой расплатилась и у неё денег нет, так что пятьдесят рублей в фонд и пятьдесят за бланки справок с тебя, мать! – сказала мне через четыре дня ординатор послеродового.

– Бля! – только и хватило мне остроумия молвить.

– Ты бы слышала, КАК она это сказала, – иронично хмыкнула ординатор послеродового. Благо отлично знающая цену и подобной категории дам, и мне. Не первый день были знакомы. – Как будто тебе не меньше штуки баксов отвалили.

– Бля! – сказала я ещё раз, успев подумать, что пора к невропатологу. И на электроэнцефалографию. Нет ли у меня чего в левой височной или ещё где? С чего бы это я дара речи лишаюсь? Я?! Обычно за словом в карман не лезущая. Да и с чего бы туда лезть? Пуст-с карман-то.

– Ну да ладно. С тебя чашка кофе, сигарета, и коньяк у заведующего попроси, мне он не наливает никогда, козёл! – резюмировала ординатор послеродового.

– Мы будем пересчитывать в журнале родов, кто и сколько за месяц принял, и с каждых своих родов врач должен сдавать в фонд бомжей и прочих нужд родильного дома хотя бы по тысяче рублей! Вот, открываем журнал родов! Вот, пожалуйста, Татьяна Юрьевна!.. Вот, ещё Татьяна Юрьевна! И ещё Татьяна Юрьевна!.. Я со своих сдаю, Татьяна Юрьевна! – красноречиво помахивала журналом родов начмед на пятиминутке.

– Я сдам. Непременно! – заверила я её и решила не уходить от мужа никогда. Ну, во всяком случае, пока работаю дежурантом родильного дома.

А на Новый год я подарила ему ёлочную игрушку. Преподнесённую мне накануне заведующим.

P.S. Что правда, в первое же посленовогоднее дежурство одна дама мне дала сто долларов всего лишь за то, что я поставила ей спираль за две минуты в кресле приёмного. Мне было так неловко, что хотелось кричать, что я столько именно сейчас не заработала, но я волевым усилием подавила благородный порыв, и засунула этот стольник в такой потаённый карман кошелька, что чуть про него не забыла. Вспомнила только тогда, когда кошелёк свистнули.

P.P.S. Конечно, благодарные были, грех бога гневить. Так что деньги я брала. Когда давали. Другое дело, руку не протягивала. Я же таки врач, а не нищая. Муж ноги не дал бы протянуть. Ну, а если бы его не было, я бы другую какую работу нашла. В радиоведущие бы подалась, зарплата всё равно больше врачебной. Да и голос у меня красивый. Особенно в ночное время…

Не знаю, какое это отношение имеет к врачеванию – красивый голос и оптимизм на грани кретинизма, – но строить и жить однозначно помогает.

Саспенс

Когда с ВИЧ-инфицированными ещё не принято было обниматься и целоваться, демонстрируя лояльность и знание эпидемиологии, я работала дежурантом родильно-операционного блока обсервационного отделения. К нам частенько поступали необследованные – на то мы и обсервация, – и вот какой характерный перекос коллективного сознания персонала я наблюдала тогда: от диагностированных ВИЧ-позитивных наши младшие и средние тётеньки чуть не шарахались, а с необследованными – ничего себя вели, пристойно. Хотя, как известно, необследованные куда как опаснее. Позже этот перекос был выпрямлен воспитательно-просветительно-карательными мерами, и внешне медработники стали вести себя, как пуси кэты, но внутренняя боязнь известных ВИЧ-позитивных осталась. А необследованные в приличных одёжках никаких страхов как не вызывали, так и не вызывают, хотя всем врачам, акушеркам, медсёстрам и санитаркам вдалбливают в головы, что к каждому необследованному надо относится как к инфицированному всем сразу. И применять соответствующие меры безопасности. Потому что риск передачи того же ВИЧ от пациента к врачу куда выше, чем от врача к пациенту. Почему? Элементарно, Ватсоны! Не у врача в оперблоке обширная раневая поверхность. Не врач обильно кровоточит. И так далее.

Вот о гипотоническом маточном кровотечении, вызванном дефектом последа, я вам сейчас и… И не только. И даже не столько… Сейчас, прикурю. Как вспомню эту историю, так вздрогну, хотя историй таких у меня в анамнезе и у каждого практикующего врача в статусе презенте – воз и маленькая тележка. Но эта мне сильно запомнилась.

Ничего не предвещало… Дежурство было спокойное… Зловещее начало, да? Нет? Вы, видимо, никогда не дежурили, когда ничего не предвещало и в блоке было тихо. Тут меня поймут только коллеги. Когда в полночь всё тихо и спокойно – верный знак: жди жопы.

В час ночи поступила девушка. С мужем, с мамой и очень приличная. Вот только совсем не обследованная. Ну, не хотела она обследоваться. Не хотела и всё. Рожать в родильный дом пришла – и на том спасибо. Нам-то, врачам, куда метаться? Мы отказ от госпитализации не можем написать, в отличие от.