Аквариум с золотыми рыбками

– Почему не позвонили мне, прежде чем увезти тела? Почему вы меня вызвали только через час?

– Это не моя вина, Джек. Все распоряжения отдавал Джордж Франклин. Так что с вопросами к нему.

– Если я сумею добиться от него хоть сколько-нибудь вразумительного ответа.

– Джек, парень и так переживает. Стоит ли его винить?

Безнадежно махнув рукой, Уиллоус сменил тему.

– Вы сказали, это не единичное убийство. Сколько у нас трупов?

– Три. Еще два в подвале управления. Дожидаются вскрытия. Я привез этого сюда, поскольку рана не сквозная, что не похоже на прежние убийства?

– Тройного убийства тоже еще не было…

Подошел Киркпатрик. Он протянул Бредли ружейную пулю. Бесформенный кусочек металла поблескивал под ярким светом, когда Бредли перекидывал его с ладони на ладонь.

– «Магнум-460»? – спросил Уиллоус.

– С уверенностью можно утверждать только после тщательного исследования, – ответил Киркпатрик.

– А почему пуля осталась в теле? – поинтересовался Бредли.

– Все очень просто. – Киркпатрик приподнял угол зеленой простыни и откинул ее театральным жестом, открыв обнаженное тело убитого. – Вот здесь пуля вошла, слева от грудины. Палец Киркпатрика застыл над обезображенной окровавленной плотью.

Уиллоус заметил, что ноготь на мизинце был обкусан. Киркпатрик шевельнул кистью, изображая извилистый путь пули.

– Пуля пронзила левую часть сердца и левое легкое. Затем отклонилась, натолкнувшись на восьмой позвонок, прошла сквозь диафрагму и живот, скользнула вниз по бедру параллельно кости и наконец остановилась под коленом.

– А может, объяснить попроще? – спросил Бредли.

Киркпатрик добродушно улыбнулся.

– Пуля каталась внутри парня, как биллиардный шар, пока не успокоилась под коленкой.

– Так почему же все-таки пуля осталась в теле?

– Необычная траектория, только и всего.

– Почему вы так торопились извлечь эту пулю? – спросил Уиллоус у Бредли.

– Хотелось убедиться, что мы имеем дело с тем же самым стрелком. Две другие пули ударились о бетон и расплющились. Они так деформированы, что их невозможно сравнить.

– А почему нельзя сравнить гильзы?

– Гильз не было, – ответил Бредли. Он пожевал свою сигару. – Меня вот что настораживает, Джек: покойника три, а не один. И только один из них бывший член «Клуба одиночек». К тому же гильз на месте преступления не обнаружено… Нарушена привычная схема. Это меня и настораживает. Вот почему хотелось поскорее получить пулю. Теперь можно отправить ее в лабораторию, поместить под спектроскоп и, черт возьми, убедиться, что она вылетела из того же ружья, из которого убиты первые четверо.

Уиллоус выставил руки ладонями вперед.

– Ладно-ладно, я же просто спросил… А вообще, убийца что-нибудь оставил на месте преступления?

– Сандвич. Половина откушена. Плюс пластиковый контейнер с салатом.

– По слюне на сандвиче мы можем определить группу крови?

– Если повезет. Кроме того, на крышке пластикового контейнера остались отпечатки пальцев.

– Достаточно четкие?

– Голдстайн считает, что да.

– Однако наши свидетели утверждают, что убийца носит белые хлопчатобумажные перчатки…

– Не будь пессимистом, Джек. Пессимисты спят допоздна… Я хочу, чтобы моя команда состояла исключительно из оптимистов.

– А я хочу, – сказал Уиллоус, – чтобы Джорджа Франклина отстранили от этого дела. Ему нельзя даже бумажки доверять, и мне совершенно наплевать на его чувства.

– Что ж, понятно, – кивнул Бредли.

Уиллоус завел машину. Включил обогреватель и дворники. Клер молча сидела в углу салона, глядя на капли дождя, струившиеся по стеклу. Уиллоус зажег и снял машину с тормоза. Сделав широкий разворот, он свернул налево, через два квартала – направо, на Пендер, и спустился по пологому холму в самом сердце Чайнатауна – по крайней мере, того Чайнатауна, который показывают туристам. Большинство ресторанчиков и заведений было закрыто, но в некоторых светились на верхних этажах тусклые огни – там, очевидно, собирались любители азартных игр. Каждые несколько лет департамент предпринимал широко освещаемую прессой попытку покончить с этим злом, но покончить с ним по-настоящему было невозможно. В 1887 году китайцы сколотили высокий деревянный забор, протянувшийся от Шанхай-аллей до Кантон-аллей. Предполагалось, что забор должен оградить местное население от вторжения враждебно настроенных белых, и в каком-то смысле забор существовал до сих пор – пусть и незримый. Здесь проживали более ста тысяч китайцев, но лишь четверо из них были полицейскими. Поэтому община сама следила за порядком. Так было всегда. По всей видимости, так всегда и будет.

Уиллоус остановился перед светофором на углу Пендер и Хоумер. Он с любопытством рассматривал толстяка в рваной спецовке, производившего тщательнейшее обследование мусорного контейнера. Толстяк, перехватив взгляд Уиллоуса, улыбнулся ему беззубой улыбкой.

Красный свет сменился зеленым. Уиллоус повернул налево и покатил по Хоумер на юг. Он включил обогреватель на полную мощность. По ногам заструился теплый воздух. Клер сидела, чуть отклонившись вправо, глядя прямо вперед.

– С вами все в порядке? – спросил он тихо. Ответа не последовало.