Алая аура протопарторга. Абсолютно правдивые истории о кудесниках, магах и нечисти самой разнообразной

Тем не менее, оставшись в одиночестве, Артём Стратополох ощутил до конца, насколько он подвержен так называемой сенситивности. Повышенная чувствительность, ранимость, неуверенность в себе, преувеличенная совестливость, склонность к сомнениям, застревание на своих переживаниях – всё это до последнего пунктика он пережил в полной мере, болтаясь по обширному пустому кабинету завлитдиагноза.

Потом внимание его приковал лежащий на краю стола листок бумаги с пометкой красным карандашом в верхнем левом углу: «В номер!!! Срочно!!!»

«Во вчерашнем номере нашей газеты, – прочёл он, – в рубрике „Литературный диагноз“ по халатности корректора была допущена грубая ошибка. Вместо „Артём Стратополох, «Умножение скорби», сборник стихов“ следует читать: „Лаврентий Неудобняк, «Ни в чём замечен не был», повести и рассказы“. Редакция приносит читателям свои извинения…»

Дверь открылась, в кабинет вошёл завлитдиагноз. Без папки.

– Ну, всё… – известил он с облегчением. – Остальное – полюбень. Закрутилась машина…

– Кто такой Лаврентий Неудобняк? – отрывисто спросил Артём.

– Оно тебе интересно? – со скукой осведомился хозяин кабинета, располагаясь в кресле и запоздало переворачивая листок текстом вниз.

– А как ты думаешь? – холодно молвил претендент на государственную премию имени доктора Безуглова в области литературы. – Хочется же знать, кого вы теперь подставляете вместо меня…

Завлитдиагноз с недоумением посмотрел на Стратополоха.

– Ну ты же сам тогда всё правильно сказал, – напомнил он. – Начнёшь тебя отмазывать – ещё хуже замажешь. Проще перевести стрелки…

– На Лаврентия?

– Да нет в природе никакого Лаврентия! И книжки никакой нет. Ни повестей, ни рассказов. Аж неловко за тебя, прости… В газете, что ли, никогда не сотрудничал?

Артём вник в услышанное не сразу. А когда вник, усмехнулся, покрутил головой.

– То есть перевёл стрелки в никуда? – недоверчиво подивился он. – Лихо… И на вранье, главное, никто не поймает…

– А в чём враньё-то? – не понял завлитдиагноз.

Стратополох запнулся, свёл брови. А действительно, в чём? Написано «следует читать» – значит следует.

Глава 13

Нечаянная встреча

И отец игумен, как есть, безумен.

Иосиф Бродский

«Я люблю тебя, жизнь… – запел, раскатился прекрасный густой баритон. – Что само по себе и не ново…»

Идущий навстречу подросток с дерзким вызовом взглянул на Стратополоха (что, дяденька, круто?) и достал сотовый телефон, продолжавший всё задушевнее: «Я люблю тебя, жизнь… Я люблю тебя снова и снова…»

– Ну?.. – нажав кнопку и отключив сигнал, надменно произнёс подросток. Выслушал чей-то сбивчивый монолог и восторженно вздёрнул брови. – Лю-битская сила! Правда, что ль?..

Стратополох прошёл мимо, размышляя на ходу о том, что теперь станется со всеми Любовями, Любами, Любочками и Любашами. Либо кинутся менять имена, либо привыкнут к новому их смыслу. Смирились же когда-то бесчисленные Домны со своими новоявленными тёзками – шахтными печами для выплавки чугуна из железной руды!

Тут Артём вспомнил, что нужно ещё обязательно купить розу, большую, как кочан, и свернул к бульвару Вигеля, где располагалось по крайней мере два цветочных павильона.

Он не прошёл и десяти шагов, когда рядом затормозила «неотложка» и опустила тонированное стекло передней дверцы.

Стратополох взглянул – и обмер.

– Садись – подвезу… – ворчливо приказал доктор Безуглов, ткнув большим пальцем через плечо. – Я так понимаю, терять тебе уже нечего…

Собственно, «неотложек» было две. Вторая тормознула, чуть приотстав, и тоже опустила стекло. Из окошка озабоченно выглянул некто с жаждущим измождённым лицом садиста, украшенным бородкой в виде «бразильской ленточки».

Артём заставил себя сделать шаг и открыть заднюю дверцу. Неловко пролез на заднее сиденье, машина тронулась.

Интерьер салона потрясал. Натуральная кожа, натуральное дерево… Мечта натурала.

А с виду «неотложка» как «неотложка».

– Мм?.. – полуобернувшись, спросил доктор и протянул Стратополоху, словно горсть семечек, пяток полупрозрачных капсул янтарного цвета.

Видимо, коньяк. А может, ликёр.

– Мм!.. – испуганно мотнув головой, ответил Артём.

– Как знаешь…

Безуглов извлёк из бара бутылочку тоника и, бросив капсулы в рот, гулко запил.

– Доктор! – умоляюще взвыли в невидимом динамике. – Ну до-октор!.. Неужели так трудно подождать?..

– Уволю… – лениво пообещал тот, завинчивая крышечку.

Салон несомненно прослушивался, а вопль был, скорее всего, издан тем самым типом с бородкой, подбритой в виде «бразильской ленточки», что ехал в сопровождающей машине.

– Увольняйте! – в исступлении отозвался он. – Что хотите делайте! На части режьте!.. Вы ведь сами врач, должны понимать… Ну как же так, ей-богу… Нельзя же вам…

– Слыхал? – брюзгливо обратился Безуглов к Стратополоху. – И вот так всю дорогу… Думаешь, за здоровье моё дрожат? Это они за шкуры свои дрожат. Они ж без меня – никуда. Откинь я завтра копыта… А!

С отвращением махнул рукой. Потом вдруг обернулся и, жуликовато подмигнув, толкнул Артёма в плечо.