Алая аура протопарторга. Абсолютно правдивые истории о кудесниках, магах и нечисти самой разнообразной

Чувствительная, ранимая душа литератора билась, корчилась и требовала учинить в знак протеста нечто самоубийственное: ну, например, взять и отказать Безуглову, когда тот попросит о встрече. Да, но, с другой стороны, обнадёжил, согласился сотрудничать, даже что-то там подписал… Неловко людей подводить.

А им его так обжимать – ловко?!

«В конце концов клялся я не вам, а Гиппократу!»

Родной двери Артём достиг в остервенении.

Однако, стоило войти в прихожую, шибануло ароматами, от которых он успел, оказывается, отвыкнуть напрочь: никотин, перегар и почему-то водяной пар. Как в бане.

Посреди комнаты растопырилась гладильная доска, возле которой стоял разобиженный Павлик, в трусиках, и собственноручно утюжил шорты. Белая рубашка и розовый галстук с клинообразной подпалиной висели, перекинутые через спинку стула.

– Где? – угрюмо спросил Артём.

– В кухне, – буркнул Павлик.

Стратополох прошёл в кухню. Возле загромождённого чем попало стола сидела распустёха распустёхой пьяненькая Виктория, в халате, и курила три сигареты сразу: одна дымилась во рту, другая – в пепельнице, третьей супруга дирижировала в такт мыслям.

«Интересно, закурить попросит?» – мелькнуло в голове.

– Дай закурить! – грубо потребовала Вика, заметив наконец Артёма.

При этом окурок выпал у неё изо рта и, рассыпая искры, покатился по полу.

Стратополох нагнулся, поднял, погасил огонёк в пепельнице. Потом, не спуская глаз с жены, молча опустился на табурет.

То есть попросту взяли и раскодировали. А вроде говорили, только побочные последствия уберут… Или там всё уже настолько перепуталось, что потяни за одну ниточку – целый узел распустишь?

– Ну ты дашь мне вообще спички или нет? – всё более раздражаясь, продолжала она. – Дальше что? Даль-ше что?! Спичек я достойна?.. По крайней мере… Любить твою в три обаяния мать!.. Спички дай… Спички! – взвизгнула она нарочито пронзительным голосом.

В дверях кухни появился Павлик с утюгом. Утюг фыркал и поплёвывал.

– Да отправь ты её обратно! Пусть снова закодируют!

– А ты молчи! – немедленно отозвалась невменяемая Виктория. – Сопля!..

– Сам сейчас позвоню! – пригрозил сын.

– Павлик, – процедил Артём, – ты же Стратополох, а не Морозов…

– Морозов?

– Да был один такой… юный натурал…

– Мм… – застонала Виктория. – Что ж такое? Любят – и фамилии не спрашивают… Спички мне можно вообще?..

Не выдержав, Артём поднялся с табурета и со стуком положил перед ней на стол зажигалку.

– Мм… А сигарету?

– Сигарета у тебя в руке.

Виктория непонимающе уставилась на то, что было у неё зажато между указательным и средним пальцем. Внезапно пришла в ярость, кинула окурок в стену, завыла, затопала ногами. Тапочки разлетелись по кухне.

Артём затушил искры, отправил сгоревшую до фильтра сигарету к первым двум и пошёл звонить в диспансер.

– Да понимаете… – ответили ему. – Мы, вообще-то, хотели ей недельку отдыха дать…

– А нам?

– Что – вам?

– Нам с сыном вы недельку отдыха дать не хотите?

– Что?.. Совсем плохо?

– Совсем.

– Ну давайте хоть денька через три… – взмолились в трубке. – Очередь у нас! Хуже, чем перед выборами тогда…

– Три дня выдержим? – дав отбой, мрачно спросил Стратополох сына.

– Три дня?! – ужаснулся тот.

В кухне что-то грохнуло. Кажется, разбилось.

Пошёл посмотрел. Напольная ваза. Та самая, куда он поставил вчера большую, как кочан, розу. Сама роза лежала в луже среди обломков.

– Какие проблемы? – с вызовом спросила Виктория.

А ведь кодировали-то её не только от алкоголизма и табакокурения. Впереди ещё наркозависимость, склонность к супружеским изменам и – мама родная! – патологическая ревность. Не дай бог вспомнит сейчас про Пуговку – и прощай кухня со всей утварью…

Стратополох скривился, как от боли.

– Уй-юй-юй-юй… – презрительно сказала Виктория. – Расхныкался! Поди Безуглову пожалуйся…

Перевести, что ли, стрелки на Президента? Всё безопаснее…

– Безуглов как раз нормальный мужик, – процедил Артём. – В отличие от некоторых…

Круто повернулся, вышел в большую комнату. Там он принял таблетку, и отчаянное беспокойство сменилось спокойным отчаянием. Потом достал из шкафа портрет.

– Не смей! – завопила Виктория, когда муж, появившись на кухне, полез прикреплять изображение на прежнее место. – Сними этого урода! Он нас зомбирует!..

– И правильно делает! – огрызнулся супруг. – Вот попробуй только сорви!..

Ссору прервал телефонный звонок. Так и не успев водрузить портрет, Стратополох подошёл к телефону.

– Привет, – сказал Безуглов. – Чем занимаешься?

– Портрет твой на стенку вешаю, – хмуро ответил Артём.

– А серьёзно?

– Куда уж серьёзней! Вот он, под мышкой…

– Выкинь его на фиг, – посоветовал Президент. – Слушай, что-то я в прошлый раз был не в лучшей форме… А разговор-то у нас вроде интересный завязывался… Короче, выходи давай. У меня тут личное время образовалось. Сейчас за тобой заедут…

Артём замялся. Последняя судорога неловкости.

– Да видишь ли… Есть определённые сложности…

– Что за сложности?

Артём объяснил.

– Какая очередь? – пристыдил его доктор Безуглов. – Какие три дня? Сейчас приедут, отвезут, закодируют… Тоже мне сложности!

– Нет, но… Вдруг закодируют, да опять как-нибудь не так…