Алая графиня

Катерина обедала и ночевала во дворцах местных правителей, которые во всеуслышание восхваляли ее изящество, красоту и манеры, а наутро отправляли вместе с нами свои эскорты, усиливая таким образом ощущение праздника. С каждым днем поступь Катерины делалась все горделивее, а обращение с нижестоящими становилось грубее. Когда мы достигли Болоньи, где нас приветливо встретило семейство Бентивольо, она превратилась в копию своего отца. Днем Катерина обходилась со мной с таким пренебрежением, что я проникалась к ней откровенным презрением. Зато по ночам, когда я ложилась рядом с ней в незнакомую постель, она вела себя как испуганный ребенок. Свежеиспеченная графиня принималась горько плакать, если я уходила.

После одиннадцати дней мучительно медленного путешествия мы добрались до богатой области с бесконечными фруктовыми садами, виноградниками и пшеничными полями, называемой Романьей.

По миланским меркам эта область считалась провинциальной и раздробленной. Она делилась на несколько мелких княжеств. Римини с окрестностями правила семья Малатеста, Орделаффи владели Форли, многочисленные роды претендовали на другие города, и сражения между феодалами были обычным делом. Сходились они только в одном: в общей ненависти к Папе, который горячо желал их объединить под своей властью.

За час до захода солнца наш экипаж въехал на небольшой холм. С вершины мы увидели лежавшую внизу Имолу, маленький городок, восточная оконечность которого упиралась в берег лениво извивающейся реки Сантерно.

При виде города Катерина звонко вскрикнула и засияла от восторга.

Я с недоумением проследила за взглядом графини и решила, что на ее месте была бы сильно разочарована. По сравнению с Миланом или хотя бы с пасторальной Павией Имола выглядела всего лишь еще одной провинциальной деревней, каких мы немало миновали по дороге. На западе возвышалась большая квадратная крепость. Ее башни были выбелены солнцем, а основание, рядом с которым тянулся ров с водой, поросло темно-зеленой плесенью. За крепостью поднимались городские стены из красного кирпича, а за ними виднелись разномастные здания, выстроившиеся вдоль нескольких пыльных улиц. Я насчитала пять церквей и столько же монастырей, увидела небольшой дом городского правления, рыночную площадь и с полдюжины домов, похожих на дворянские. Оставшиеся участки были заняты пастбищем, полями и лачугами бедняков, селившихся у самой реки.

— Все это мое, — прошептала себе Катерина, и ее глаза широко раскрылись от благоговения и восторга.

Она смотрела на гирлянды цветов, развешенные по обеим сторонам дороги, которая упиралась в широко распахнутые ворота под огромным красно-белым стягом Сфорца и двумя флагами поменьше по бокам от него: Риарио и Сикста. Приветствовать новую госпожу собралась настоящая толпа, церковные колокола звонили во всю мочь.

За время пути мы покрылись пылью, и графиня была чуть жива от жары. Она приказала каравану остановиться в ближайшем к городу замке и вымылась. Я велела горничным надеть на нее сначала тонкую нижнюю рубаху из переливающегося белоснежного шелка, затем светлое платье из атласа, отделанного золотой тесьмой. Рукава его были узкие, с прорезями, через которые проглядывал шелк рубахи, отливавший серебром. Поверх всего надели еще одно платье с разрезами по бокам и с глубоким вырезом на шее, пошитое из сверкающей золотой парчи с рельефным узором из стилизованных гранатов. Длинные волосы Катерины я убрала под ее любимую золотую сетку с россыпью алмазов, выпустив несколько локонов наружу. Кочерга, быстро нагретая в кухонной печи, превратила их в тугие кудряшки. На голову графини накинули вуаль, такую тонкую, что ее почти не было видно, на шею надели тяжелую золотую цепь с крупными бриллиантами, а на плечи — она сама настояла на этом, несмотря на жару! — плащ из роскошного темного бархата, подбитый золотым атласом. В окрестностях Имолы стояла необычайно теплая для первого мая погода. Когда мы снова пустились в путь, тонкие ручейки пота стекали по лбу Катерины, однако она лишь нахмурилась в ответ на мои слова. Я имела неосторожность сказать, что графиня и без плаща будет выглядеть великолепно.

Моя госпожа отправилась дальше верхом на коне, покрытом бело-малиновым чепраком. Я скакала рядом с ней вместе с двумя ее горничными. Вслед за герольдами и эскортом Джироламо, под звон церковных колоколов, Катерина въехала через ворота на улицы, украшенные гирляндами весенних цветов и запруженные народом, который восторженно приветствовал красавицу.

Наша процессия остановилась у павильона, завешенного знаменами, где среди здешних вельмож стояли сестра Джироламо и Виолантина, жена городского главы. Когда Катерина спешилась, несколько юношей устроили драку за право принять поводья ее коня, отчего она пришла в еще больший восторг.