Алая кровь на белых крыльях

Три месяца прошло с начала оккупации Гаммеля, а казалось три года… Французы вели себя как в Африке. Убийства, насилия, грабежи. И как верх издевательства, плакаты с антигерманской пропагандой времен великой войны расклеенные по всему городу. Фриц Гаммель (тезка ратуши) как звали его друзья, пошатываясь шел по улице. В душе была пустота. Опознав в морге городской больницы растерзанное тело свой младшей сестренки, он весь день ходил по городу, заходя иногда в кабачки, но дрянной шнапс не брал. Свернув на улицу Пуанкаре (бывшую Кайзера) Фриц увидел патруль Зуавов, хохочущий перед плакатом изображающим растерзанную пару влюбленных и гордо проходящий мимо Германский отряд. Франц как будто проснулся. Подойдя к патрулю, он вырвал из ножен у одного из зуавов, длинный штык от «шаспо», а остальное для фронтового ударника было дело техники. Пока Фриц собирал с поверженных враглв оружие и боеприпасы, из соседнего дома вышел французский сержант нагруженный бутылками и снедью реквизированными у жильцов. Увидя то что произошло сержант попытался схватиться за оружие, но выстрел из охотничьего ружъя поставил на этом точку. Старик Хаус перезаряжая ружъе проворчал — Это тебе за мою колбасу проклятый Пуалю.

Они перебегали от укрытия к укрытию. Все они были одеты в черные рубашки. У каждого из них на правом рукаве были вышиты три переплетенных кольца. Жак Ренье почувствовал, как в груди шевельнулось что-то страшное и безысходное. Но почему? Что они с друзьями такого сделали? Ну, позабавились мы с той девочкой, так мы победители и имеем право. Ну а то что Гастон ее пристрелил, так это из гуманизма, чего ей мучаться с распоротым животом. Ну а то что ее родители и младшие братья сгорели заживо, мы же думали что дом пустой. Остальных же мы не убивали, позабавились и отпустили. А инсургенты все ближе и ближе и у всех «Бергманы», а у меня два патрона в винтовке. Может всетаки сдаться, вдруг не убъют. Гастон — придурок, что он делает, гранату хочет бросить… Фыркнули сразу три автомата и изрешеченный девятимиллиметровыми пулями Гастон выронил взведенную гранату и упал прямо на нее. Глухо ахнул взрыв и полетели вокруг клочья плоти французского легионера. Жака и других немногих уцелевших французов сгоняли на городскую площадь, там уже готовили костры. По старым Швабским уложениям насильники и поджигатели караются только огнем. Дружины Крупа взяли город под полный контроль, город но не штаб оккупантов. Из секретных пакгаузов выкатывали пушки, из складских помещений фирмы «Хетцер» выезжали Pz-I а у ратуши теснились сотенные очереди фронтовиков-добровольцев. Черный рейхсвер и Стальной шлем объявили мобилизацию. К территории штаба выдвигалась уже полнокровная военная часть. Три Pz-I взревев моторами первыми подъехали к градирне с ненавистной надписью «Немцам и собакам вход запрещен. 20 миллиметровки сняли пулеметные гнезда и вслед за танками бросилась в злую атаку пехота. В плен штабных не брали. Наболело еще с Великой войны. Когда стрельба в городе почти затихла, откудато вывернул двухбашенный Остин Грохоча пулеметами он носился по улицам города сея смерть. На подъезде к ратушной площади из переулка выскочил молодой парень с красной повязкой и кинул под колеса железного монстра связку гранат, у броневика оторвало колесо и перекосило одну башню, но запоздашая пулеметная очередь скосила героя. Группа выскочивших из переулка людей с красными повязками, закидали чадивший броневик гранатами. Когда почти одновременно подоспели отряд ВахеКруппВерке в новенькой форме с красными петлицами и взвод Черного Рейхсвера, все было кончено. — Кто этот герой-, уважительно-угрюмо спросил Штурмшутцфюрер. — Наш командир отряда «Рот-Фронт» Эрнст Тельман — ответил один из Красных фронтовиков. Остатки Красной гвардии, Красных фронтовиков и прочих социалисто вливались в общую борьбу. Партий много, а Германия одна. Фрау Берта поздравила Штаб Гаммельского сопротивления с победой и с небольшими для таких боев потерями, но одна новость подпортила настроение. Французы угнали предназначенный ей в подарок местной ратушей автомобиль и вместе с ним исчез комендант Гаммеля — полковник Нуартье.