Алая лента

Спустя примерно неделю после нашего перевода в моечный цех Карла вновь появилась на горизонте. Увидев ее, я спряталась за развешенными на веревке рубашками и стала наблюдать. Она остановилась возле стены, чтобы, укрывшись за ней, прикурить сигарету. Я испугалась, подумав, что она может искать меня, чтобы добавить больше синяков в уже имеющуюся у меня коллекцию. Но Карла ни разу даже не взглянула в мою сторону.

Мне хотелось убежать и спрятаться, притаиться, словно лиса, но я не могла, не находила в себе сил сдвинуться с места.

Карла всего пару раз затянулась, затем затушила сигарету о стену, бросила на землю и ушла. Я подождала, пока она скроется из виду, проскользнула сквозь ряды развешенного на просушку белья, чтобы поднять с земли почти целую сигарету. Это же настоящее сокровище!

На следующий день Карла вернулась, в этот раз со своей подругой-надзирательницей.

Они вдвоем постояли возле стены, покурили, поболтали, словно нормальные служащие или продавщицы, выскочившие на улицу на перекур. И вновь Карла бросала на землю свои окурки, и вновь это были почти целые сигареты. Что за игру она ведет? Случайно она бросала драгоценные окурки рядом с тем местом, где я теперь работала, или нет? Если нет, то нужно ли считать это попыткой Карлы загладить свою вину передо мной за то, что по ее милости я повредила руку и лишилась возможности работать в швейной мастерской. Карла что, хочет восстановить между нами отношения, которые она принимала за дружбу? Или просто надеется на то, что, когда моя рука поправится, меня примут назад в мастерскую и я, забыв прошлые обиды, снова буду шить для нее модные наряды?

Через несколько дней у меня был накоплен изрядный табачный капитал. Все собранные с земли сигареты я аккуратно прятала в свой потайной кармашек под платьем — пусть лежат там, пока не понадобятся.

Я хотела рассказать Розе.

— Угадай, что сегодня было, — начала я в тот день, когда Карла впервые закурила возле стены нашего моечного цеха.

— Тсс, — ответила Роза. — Дочитаю до конца главы…

Мы стояли под веревкой с развешенным на ней бельем, никаких книг здесь не было. Я ждала. Наконец Роза выдохнула и сказала:

— Поначалу было трудно пытаться все вспомнить.

— Что вспомнить?

— Сборник сказок, которые в детстве читала мне на ночь мама.

— Счастливая, — с завистью сказала я. Мои развлечения перед сном ограничивались тем, что я слушала, как смеются в соседней комнате бабушка и дедушка над шутками, которые передают по радио.

— Я была счастливой, это верно, — взяла меня за руку Роза. — Только сама этого в то время не понимала, думала, что так будет всегда. А когда Они пришли арестовывать моих родителей, мама сказала, что найдет меня после войны. Как ты думаешь, она действительно меня найдет?

Мне было очень странно видеть Розу такой неуверенной в себе.

— Разумеется. Нужно просто надеяться, помнишь? Алая лента — вот что тебе поможет.

Боюсь, что у меня это прозвучало далеко не так убедительно, как в свое время у Розы.

— Я хочу, чтобы ты оставила ленту у себя как повязку, — сказала Роза.

— Нет, мне нужно тренировать руку. Держать ее все время перевязанной нельзя.

— Но и спешить тоже нельзя. Постепенно, медленно. Только тогда твоя рука полностью восстановится. Ты вновь сможешь шить, я уверена.

Сама я уверена в этом не была. Зная о том, какими опухшими и неподвижными остаются мои пальцы, я опасалась, что моя карьера портнихи закончена.

У Розы появился приятель. Это было столь же невероятно, как и подарки, которые я получала от надзирательницы.

Этим приятелем был садовник. Сад в лагере? Просто одна эта мысль уже кажется достаточно фантастической, как сказка. Если бы Роза однажды сказала мне, что подружилась не с садовником, а, например, с драконом, я удивилась бы не больше. Однако оказалось, что посреди выжженной солнцем пустыни Биркенау на самом деле есть клочок возделанной земли и он действительно называется садом.

Этот сад пропалывал и поливал один полосатый — такой древний, что ему было, наверное, не меньше полусотни лет.

Мне он напоминал черепаху — медлительную, морщинистую и скучную. Ноги у него были такими кривыми, что между ними легко можно было засунуть бельевую корзину, а спина такой гнутой, что на нее встала бы еще одна корзина.

Эту седую развалину Роза очаровала сразу же, как только подошла и начала восхищаться тем, что ему удается выращивать прекрасные овощи в таких неблагоприятных условиях, как пропитанный пеплом воздух Биркенау. Совершенно очевидно, что местные надзирательницы очень любили свежие овощи и фрукты. Я полагаю, они им были очень нужны как противоядие после огромного количества пирожных и сладкого вина.