Алая лента

Роза закатала рукава, обнажив свои мускулы, которые были у нее не больше пчелиного жала. Взялась за ручку, торчащую с одного бока машины. Медведица невнятно зарычала. Я схватила своей здоровой рукой сложенную простыню и, как смогла, принялась заталкивать ее между прокатными валиками. Роза налегла на ручку. Тяжелые валики едва шелохнулись. Ручка дернулась. Роза проворно отскочила в сторону, а машина вдруг ожила и затянула в себя простыню, потащив и меня вместе с ней. Я поспешно выпустила простыню из руки и, к счастью, успела сделать это прежде, чем жуткий механизм уволок бы меня следом за простыней, чтобы прокатить между своими валиками.

Да, не случайно эту чудовищную машину назвали гладильным катком. Но лично с меня одной изуродованной руки было вполне достаточно. Больше не нужно, спасибо.

Медведица взревела. Простыня застряла, до половины зажеванная валиками катка, и только смялась еще сильнее, чем раньше.

— Мы справимся! — сказала я, смахивая пот со своего лица. — Нам только нужно попрактиковаться немного. Мы никогда до этого на катке не работали.

— Не работали! Они никогда раньше катка и в глаза не видели! — взвизгнула женщина, словно тень, следовавшая повсюду за Медведицей. Сказав это, она вдруг задергалась и захохотала, как гиена. От ее смеха я готова была сойти с ума. — Они не знают, как работает каток! Все оказалось не так легко и приятно, как вы ожидали, да? Это вам не пуговицы пришивать, ха-ха-ха!

Роза повернулась к Гиене и подняла бровь. Гиена заткнулась и замолчала.

Медведица посмотрела на меня, на каток, на Розу, подумала немного и коротко приказала:

— Вон!

— Нет, погодите, — поспешно возразила я. — Знаете, мы очень быстро всему научимся, мы способные. Вы просто покажите нам, как надо делать.

— Вон!

Гиена захихикала.

Первый день в прачечной Биркенау был нами провален.

— Моя бабушка всегда говорит, что, если ты хочешь увильнуть от работы, сделай вид, что совершенно с ней не справляешься, — сказала я Розе, которая выглядела очень бледной и угрюмой. — Вот почему дедушка никогда не звал нас с бабушкой помогать ему чистить забитые опавшими листьями дренажные канавы или водосточные трубы. А все потому, что мы в самый первый раз так помогли ему, что второго раза он бы не выдержал.

— Ну, сегодня нам и прикидываться не пришлось, — хмыкнула Роза.

У них это называлось моечным цехом. Нет, не для полосатых, разумеется, была устроена эта прачечная, а только для стирки грязного белья и обмундирования охранников и офицеров. Что такое моечный цех? Это несколько низеньких серых зданий с каменными полами, в которых имелись канавки для стока воды, построенных вокруг мощенного булыжником двора. Никаких стиральных машин здесь не было — зачем тратить электричество, если у вас имеется неограниченное количество полосатых, которые вручную сделают любую, самую грязную и трудную работу?

В моечном цеху работало около тридцати женщин, которые терли на стиральных досках серые гимнастерки, жамкали серо-зеленые брюки в чанах, полоскали под кранами серые панталоны.

— Тщательнее косынки трите, тщательнее! — завывала Гиена.

Медведица тычками в спину гнала нас с Розой к выходу. Я сделала еще одну попытку зацепиться за возможность работать под крышей, а не на открытом воздухе, и сказала:

— Послушайте, мы знаем, что здесь у вас одежду не только стирают, но и чинят, штопают. В две смены причем, дневную и ночную. Мы с Розой профессиональные швеи и прекрасно можем справиться с подобного рода работой. Я, например, шила для Мадам Г.

Медведица остановилась возле огромной плетеной корзины, что-то вытащила из нее и швырнула в меня. Мне по лицу шлепнули мокрые, холодные панталоны. Гиена засмеялась. Я отлепила от себя мокрые панталоны и крепко ухватила их здоровой рукой. Я была почти готова швырнуть их обратно в Медведицу.

Роза быстро вмешалась:

— Вы хотите, чтобы мы развесили белье? Чудесно. Сегодня хороший свежий денек, вы тоже так считаете? Нам потребуются только прищепки… и еще, будьте так любезны, покажите нам, где нам найти веревки для сушки белья… Изумительно.

Аристократическая речь и вежливость Розы ввели нашу новую начальницу в ступор. Медведица молча пожевала губами, затем ткнула ногой корзину и что-то невнятно хрюкнула, глядя на Гиену, которая сказала нам:

— Пойдемте, я покажу вам площадку для сушки белья. Она так и называется — для сушки, — даже если на улице дождь льет как из ведра. А вот здесь прищепки. Полно прищепок, цепляйте их, куда хотите. Вот смотрите! — Тут Гиена прицепила себе две прищепки к мочкам ушей, еще одну на нос и снова рассмеялась.

Я не знала, смеяться мне или плакать. И можно ли быть слишком сумасшедшим в таком безумном месте, как Биркенау?