Алая река

– Я погляжу, Мик, ты со своей службой совсем оголодала. – Рич кивает на мою тарелку. – А я вот воздерживаюсь. Талию берегу. – Подмигивает.

Выдавливаю смешок.

– Я слыхал, ты в Бенсалем перебралась? – не отстает Рич. – Бабушка твоя мне говорила.

Киваю.

– Небось неспроста? Признавайся: новый парень завелся? От семьи, Мик, ничего не утаишь.

Как всегда, Рич меня просто поддразнивает. Я привыкла. Отвечать необязательно.

– Привезла бы его к нам, познакомила бы с родней…

– Некого привозить, – говорю я.

– Да ладно, я ж просто так. Сейчас некого – значит, скоро будет кого.

– Мне никто не нужен.

Снова подхожу к фуршетному столу. Выбираю кусочки помельче, чтобы в тарелке ничего не резать. Это процесс не быстрый. Рич торчит рядом, но чуть ли не впервые на моей памяти ничего не говорит.

Тогда

После того как я рассказала Саймону Клиру о проблемах сестры, мы стали регулярно встречаться в нерабочее время.

Тем летом, отдав несколько часов Лиге, я шла в библиотеку, или в парк, или в ресторан. Места выбирал Саймон – по одному-единственному критерию: чтобы нам с ним не нарваться на знакомых. («Еще подумают про нас что-нибудь не то», – объяснил Саймон, чем всерьез меня заинтриговал.) Иногда мы бывали в кино или ездили в центр Филадельфии смотреть спектакль в каком-нибудь из независимых театров, а потом Саймон провожал меня до самой остановки, всю дорогу распространяясь о мощи театрального искусства в целом и о слабостях этого конкретного сценария и этих конкретных актеров. А случалось, мы просто сидели на заброшенном пирсе над рекой Делавэр. Пожалуй, это было небезопасно, учитывая гнилые опоры, зато там уж точно никто нас не застукал бы. Вдобавок с пирса открывался отличный вид на реку и Кэмден. Где бы Саймон ни назначил встречу, я неизменно приходила первой. Правда, и он не задерживался, не заставлял меня ждать слишком долго. Теперь он уже все знал о Кейси и к моим рассказам проявлял поразительное внимание.

Не прошло и недели с первой передозировки, как сестра вновь стала регулярно пропадать из дому. Поскольку мы, как и раньше, спали в одной постели, я знала обо всех ее отлучках. Разумеется, я пыталась вразумить Кейси. Даже грозила, что все расскажу Ба. Но я бы так не поступила. Наказание было бы фатальнее, чем уверенный распад, которому Кейси сама себя подвергала. Я не сомневалась: Ба просто вышвырнет ее из дому. И что тогда? Что будет со мной и с моей сестрой?

– Не уходи, Кейси, – шептала я, лежа в постели.

– Да я только за сигареткой сгоняю – и назад, – отвечала сестра. И пропадала на несколько долгих часов.

Это повторялось ночь за ночью. Выходы «за сигареткой» быстро сказались на ее внешности и поведении. Вялые движения, остекленевший, потусторонний взгляд, нездоровый румянец, замедленная речь, распухший, еле ворочающийся во рту язык – все признаки были налицо. Так и хотелось хлопнуть перед Кейси в ладоши, да погромче, чтобы растормошить ее. Хотелось обнять сестру и сжимать, сжимать, пока не выйдет наружу вся тьма, которая одна и повинна в том, что Кейси с таким упорством губит собственную жизнь. Мне ужасно недоставало ее прежней – подвижной, остроумной, бойкой, столь непохожей на эту, новую девушку, завязшую в трясине вечных сумерек.

Понятно, как ни старалась я прикрыть сестру, Ба была в курсе всех или почти всех ее выходок. Периодически она устраивала у Кейси обыск и однажды нашла пачку стодолларовых купюр – та уже тогда распространяла наркотики, «работала» вместе с Полой Мулрони на ее брата Фрэна. Для бабушки этой улики оказалось достаточно. Мои худшие опасения сбылись – Ба выгнала Кейси из дому.

– Куда же она теперь пойдет? – плакала я.

Ба была непреклонна:

– Не моя печаль. Сама вляпалась, сама пускай и выпутывается.

– Ей шестнадцать! – взывала я к бабушкиному милосердию.

– То-то и оно. Пора бы уже поумнеть, к шестнадцати-то годам.

Правда, через неделю Кейси вернулась – с обещаниями завязать. Но, конечно, не завязала.

* * *

Обо всем этом я рассказывала Саймону. Просто перекладывала на него часть собственного бремени. Так мне было легче – я знала, что не в одиночку волоку груз отвратительных подробностей, что еще кто-то следит за деградацией моей сестры, да не просто следит, а дает советы – разумные, достойные взрослого человека.

– Она просто тебя прощупывает, – доверительным тоном объяснял Саймон. – Хочет понять, до каких пределов простирается твоя любовь. Сама-то Кейси еще ребенок. Это у нее как детская болезнь. Потерпеть надо.

Чуть наклонившись ко мне, он добавил:

– Я и сам через это прошел.

Нет, сейчас-то он не употребляет, сейчас он чист. Саймон закатал штанину, продемонстрировал татуировку – буквы «ЭКС», в смысле – экс-наркоман. Бывший. Сообщил, что группу анонимных наркоманов уже не посещает, но и бдительности не теряет. Ведь от рецидива никто не застрахован.

– Самая дрянь в том, что надо каждый миг быть начеку. Нельзя расслабляться. От слова «совсем».