Алая река

Сейчас я периодически травлю себе душу – вспоминаю все гадости, которые сказала и сделала сестре. Возглавляет список детская ложь, выпаленная в приступе гнева. Ложь о том, что мама любила меня больше, чем Кейси. Тогда мой детский умишко не мог измыслить ничего более ядовитого. Ложь о маминой любви стала кинжалом, вспорола обычную ссору, какие сплошь и рядом происходят между братьями и сестрами. Реакция Кейси, этот чудовищный вой, оказалась столь бурной, что живо отрезвила меня, заставила раскаяться и поклясться себе: никогда, никогда больше с моего языка не сорвутся такие злые слова.

И однако в тот вечер клятва была нарушена.

– Ты лжешь, – ровным голосом сказала я.

Кейси на миг смутилась.

– Не лгу.

– Откуда у тебя такая уверенность?

– Уверенность в чем?

– В том, кто именно отец.

На миг показалось – сейчас Кейси ударит меня. Такое лицо было у нее в театре. Я почти видела занесенный кулак – тот, из детства, из прежних времен, когда сестра не раздумывая бросалась на защиту слабого. Но нет, удара не последовало. Кейси молча переварила жестокие мои слова. Отвернулась и сказала:

– Уходи.

– Уходи, – эхом повторила ее соседка по комнате, указывая на дверь. Сейчас я осознаю: эта чужая женщина была предана Кейси больше, чем я – родная сестра.

* * *

Саймон отделался легким испугом.

Я не закатила ему сцены. Не вынудила сознаться в неверности.

Наоборот – когда назавтра он приехал, я сказала, что согласна с его мнением, что надо срочно спасать Кейси.

– Она говорит, что беременна, – обронила я. – И что ребенок – твой.

Саймон молчал.

– Может такое быть, Саймон?

– Я же тебя предупредил: она не в себе.

– Она и вправду беременна?

– Кто ее знает… Поживем – увидим.

* * *

В ту весну и в то лето я видела Кейси часто. Слишком часто. Она вернулась на улицу – будто вызов мне бросила. Колеся по району в патрульном автомобиле, я наблюдала сестру подпирающей стену, поджидающей клиентов.

Я видела ее растущий живот.

Может, в доме с красными геранями Кейси действительно воздерживалась, но теперь налицо были все признаки того, что она вновь употребляет, – красные склеры, мутный, застывший взгляд, фурункулы. Плюс ужасная худоба, при которой беременный живот казался чужеродным. С прискорбием должна признать, что беременность нисколько не отпугивала клиентов – наоборот, кажется, добавляла Кейси популярности. Сколько раз я лично видела, как автолюбитель, проскочив мимо, подавал назад, чтобы «снять» мою сестру.

Пару раз я говорила Саймону, что не могу на это смотреть.

Я думала о ребенке. Каким он родится? Что с ним станется? Я думала о маме – и о ее поступках.

* * *

В конце концов я обратилась за юридической помощью.

Первый же юрист, Сара Хименес, заверила: оформить опекунство вполне реально. Ничего экстраординарного. Такое происходит сплошь и рядом, если мать ребенка или оба родителя являются наркозависимыми. Вдобавок Кейси только за последний год несколько раз арестовывали. Правда, есть одно «но» – мать должна свидетельствовать, что отец ребенка неизвестен. Если она назовет имя отца, придется уже у него просить письменного согласия на отказ от сына или дочери.

– Мисс Хименес, – заговорила я, – а что, если мать ребенка не в себе? Что, если она назовет имя, взятое с потолка?

– Тогда, – объяснила Сара Хименес, – большинство судей порекомендуют сделать тест на отцовство.

Саймон выслушал эту информацию в молчании.

Он вообще игнорировал любые упоминания о Кейси. Перестал с ней видеться, бросил попытки ее вытащить. Если я заговаривала о сестре, Саймон живо менял тему.

Я, в свою очередь, игнорировала его реакции. Но вот я упомянула о возможности доказать, что связи с Кейси у Саймона не было – и Саймон не проронил ни слова. Тогда-то я и рискнула озвучить то, о чем в глубине души знала с самого начала.

Разумеется, брать назад жестокое «Ты лжешь», брошенное сестре, было уже поздно.

* * *

Томас Холм Фитцпатрик родился 3 декабря 2012 года в медицинском центре имени Альберта Эйнштейна. Правда, Кейси хотела назвать ребенка Дэниелом, в честь нашего отца. Я не могла этого допустить.

На родах я не присутствовала. Уже потом мне сказали, что Кейси поступила в больницу вся обколотая, плохо соображая, где она и кто она. Едва родившись, Томас был взят от матери и передан заботливым и опытным медсестрам, чтобы те проверили его на наличие абстинентного синдрома. Каковой не замедлил проявиться.