Алави его светлости

— Да иду я, иду! — вздохнула, словно на казнь собиралась, и еще раз осмотрела себя в зеркало. Ни единого следа от ожогов. Небольшие синяки под глазами, но это от недостатка гемоглобина и только. Так не бывает. И с этим тоже предстоит разобраться!

В этот раз я смогла хорошенько рассмотреть замок. Шершуля бежал неспешно, то и дело оглядываясь, словно боясь меня потерять. И у него были на то причины! Мне то и дело хотелось свернуть туда, где, на мой взгляд, было гораздо интереснее. Но упорное животное возвращалось, царапало меня за щиколотку или кусало за подол и тащило в нужном ему направлении. Что-то мне подсказывало, что огромный замок больше напоминает город, нежели тихое семейное гнездышко магалов.

Сейчас, когда мы шагали по шлифованному мрамору мимо сияющих зеркал, портретов в состаренных рамах и статуй в два, а то и три раза выше моего роста, начали всплывать воспоминания. Я же не все пары прогуливала. Некоторые безжалостно просыпала. Ну, а что было делать, если у профессора Кислицына идеально убаюкивающий голос? Мы его даже Котом-баюном называли. Он обладал уникальным умением уложить курс на парты минут за пятнадцать. На его счастье, старичок был глуховат, да и слеповат тоже. Если студенты шевелились, ему и того было достаточно. И неважно, что это мы во сне от неудобной позы ворочались. Так это я к чему вспоминаю.

— Да иду, шершуля, иду! — недовольно бурчала я, отходя от одной из картин, изображавших женщину. Пусть ее лица почти не было видно из-под капюшона, но образ казался отдаленно знакомым. Будто я его где-то прежде могла ее видеть. В учебнике или еще где. В голове почему-то крутилось слово «хранительница», вот только чего она хранила, хоть убей, не в курсе.

Так вот обстановка замка помогла вспомнить услышанное сквозь сон. В добабахнутый период — так мы прозвали период, когда Вёрджил был единой планетой — все в этом мире было более-менее сносно. Птички, цветочки, политическая возня, убийства из мести, игры богов и состязания в магии, ревность, отравление соперниц и так далее. Насколько помнится, все это между тори и зори. Два полноправных народа. И вот, когда случился большой бабах, устроенный одним из богов, все перевернулось с ног на голову. От планеты остались одни лишь кусочки, разделенные огромным воздушным пространством. Возвращаемся к вопросу, почему меня так и тянуло отвернуть не туда, куда вел шершуля. В коридорах, где мне хотелось побывать, были окна! И мне страсть как любопытно было посмотреть на результат большого бабаха и понять, если кусок острова держится в воздухе, то что там внизу и что наверху. И есть ли вообще этот самый низ! Сейчас, когда теория превратилась в практику, во мне проснулась жажда знаний! Четырнадцать из пятнадцати миров, включая закрытые, абсолютно нормальные. И только Вёрджил бабахнутый.

— Кто ты? — голос прозвучал так неожиданно, что я даже вздрогнула.

Все минут пятнадцать, что мы с шершулей петляли по серым слегка мрачноватым коридорам, украшенным лишь портретами и редкими статуями, я не встретила ни единой живой души. Крысоносы, застывшие гранитными изваяниями возле некоторых дверей не в счет. Они не сильно-то на живые души похожи.

— Ну, я жду! — повторил загородивший дорогу амбал, чье пузо больше самомнения вечно недовольного Вадимыча и привлекало к себе внимание, поскольку пупок отчаянно пробивался между пуговиц, вот-вот грозивших разлететься от натуги. Так и хотелось дать мужику совет насчет гардероба, но больно уж тон у него был грозный, а лицо и того паче, что я поостереглась. А еще меня, как доктора, весьма волновала его печень. Странное дело, но большинство толстяков не знает, что такое простенькое средство как Эссенциале форте способно не хило так поспособствовать в снижении веса, не говоря уже… Стоп. Что-то я отвлеклась.

— Софья Фавина, — представилась, пытаясь обойти незнакомца, но он сделал шаг в сторону, не давая пройти.

— Землянка, — его голос стал низким, как у Толика, когда его мозг медленно, но неизбежно опускался ниже пояса. Облизнув губы и скользнув пошлым взглядом по моему костюму, незнакомец продолжил. — Ничья и в поиске защитника. Это ты правильно. В Вёрджиле одинокой девушке без защитника не просто придется. А я девушкам не привык отказывать.

— Никого я не ищу, дайте пройти, меня магал Рихтер ждет.

— Подождет.

Под ложечкой засосало от страха, а сердце бухнуло, словно в яму упало что-то тяжелое. Кто этот мужик и почему даже имя магала его не приструнило?

— Не подождет. Это же магал, — напомнила я севшим голосом.

Мужчина накрыл огромной лапищей мое лицо и сжал щеки с двух сторон, разглядывая меня, словно вещь на базаре:

— Прибаутку такую слышала: Рихтер магал за бутылку маму продал? — незнакомец противно рассмеялся, не выпуская из ручищи мое лицо. Сколько ни дергалась, а вырваться из захвата не получалось. — Не рыпайся, — он повертел меня, как товар. — Внешность миленькая. Посмотрим, что ты можешь дать в обмен на защиту.