Алави его светлости

— Понимаю, теория слабенькая, но какая уж есть. Если тот, кто ее похитил, невероятно силен и смог подговорить одну богиню, — Дельсоль снова пустилась в плачь, который на этот раз прекратила Ихвит, попросту сдув солнечную хранительницу с поляны. — То, возможно, ему удалось склонить к сотрудничеству и Зулуса.

— Готовь ритуал, — Ноэль обратился к матери, но очертания богини дрогнули.

— Сын, ты не можешь повторно войти в царство мертвых! В прошлый раз я едва вытащила тебя! Ты помнишь, что пообещал Зулус? Он заберет твою душу, если ты снова туда спустишься!

— Мне плевать.

— Ноэль. Первый раз она оказалась там по глупости, а второй раз — по собственной вине. Очнись! Она не стоит того!

— Мне не нужна душа, если рядом не будет моей алави, понятно? — крикнул Ноэль, да так, что земля вновь содрогнулась, а вместе с ней простонала и Салдая.

— Немедленно успокойся! Перестань терзать мои недра, Ноэль! Имей же ты совесть! — прошелестела богиня, касаясь своими веточками магала, успокаивая его.

— Прошу прощения, Салдая. Мама, готовь…

— Вот, значит, как, — неожиданно мягко перебила Ихвит и даже улыбнулась. — Не думала, что доживу до дня, когда мой сын влюбится.

— Мама…

— Я сама опущусь к Зулусу и скажу тебе, там ли твоя алави.

— Но ты потеряешь часть своих сил, ты опустишься в нижний пантеон! Я против.

Она улыбнулась вновь и погладила своего сына по щеке.

— Не нужно, Ноэль. Теперь ты меня понимаешь. Ради того, кого любишь, пойдешь на многое. Что мне потеря пантеона, если я сохраню тебя?

И, не дав возможности себя остановить, Ихвит резко взмыла вверх и растворилась в воздухе.

— Мама!

— Она не передумает. Матери всегда будут биться за своих детей. Ради них они собственную жизнь отдадут… Но Зулус не причинит Ихвит зла. И сил ее не лишит. Он влюблен в нее. Давно и безнадежно, поэтому беспокоиться тебе не о чем.

— А я тут подумала, — неожиданно произнесла Рая, поднимаясь. Без Ихвит и Дельсоль на развалинах стало как-то спокойнее. Салдая не внушала панического ужаса, к тому же, в ее присутствии и Ноэлю удавалось обуздать свой гнев. — Фи ведь нам обо всем рассказала. И о книжке Зорина, и о лори Спагетти, с которого печать сняла, и о том, что он зазывал ее куда-то.

— О чем ты, фави Рая?

— А я о том, что ее похитители могут быть связаны с теми, кто ворует магию из миров. Сами подумайте. Кто-то призывает в Вёрджил девушку, занимающуюся поиском лекарства от болезни Лайонела. А затем ее же и похищают. Кому бы это надо, если не тем, кто эту болезнь, точнее, как мы установили, проклятие, и создал?

— Если мы найдем, где аккумулируется магия, то найдем и алави, — осенило магала, и он перевел взгляд на Салдаю.

— Прости, но я и так сделала больше, чем дозволено. В Хаваме меня накажут за вмешательство в дела верджилийцев. Но, поскольку все равно накажут, дам подсказку. На этом острове вы не найдете источник силы, но сайнары увидят его. Увидят, милый. У вас все получится.

Салдая взмахнула лианами и в следующий миг осыпалась на мраморные глыбы нежно-розовыми яблоневыми лепестками.

Воодушевившись, ребята двинулись к сайнарам.

* * *

— Я ведь тебя ножом пырнула! — прохрипела, не в силах поверить в происходящее. — Насмерть же! Я ведь крышку твоего гроба лично закрывала, сволочь ты бездушная!

— Знаешь, это как раз тот единственный миг, когда я разглядел в тебе человека, — противно ухмыльнулся Толик, присаживаясь на холодную бетонную плиту надгробия. — Ты так противно ползала передо мной на коленях, умоляла простить и не бить тебя.

Не выдержав, он рассмеялся, вспоминая самые ужасные моменты моего прошлого. Моменты, которые, благодаря Ноэлю, вместо боли и обиды вызывали лишь злость. Я стиснула зубы и молчала. Нечего метать бисер перед свиньями. А передо мной сейчас та еще свинья стояла. Сидела точнее.

— Вот ведь интересно, тогда ты даже не представляла, насколько сильна, не так ли?

— Ты очень постарался, чтобы я себя ничтожеством считала. Поздравляю, Толя. В этом ты, правда, мастер.

— Я много в чем мастер, — неожиданно серьезно заметил он. — И пить из тебя силы — не единственный мой талант. Кстати, должен поблагодарить. Ты целых полтора года питала мои кристаллы, увеличивала мою силу, внесла вклад в будущее. Мое великое будущее!

— Так ты что ли, главный жулик? Воруешь энергию из миров и хочешь пробудить Торина?

— Пробудить Торина? — Толик едва не захлебнулся от возмущения. — Ну ты и мразь, Фавина. Думаешь, я такое ничтожество, что стану пресмыкаться перед каким-то божком? Я использовал тори, да, вешая им лапшу на уши. Ты не разгадала моей гениальной задумки. Никто не разгадал! Извиняйся передо мной! На коленях!

— Пол, знаешь ли, грязноватый, — съехидничала, к сущему ужасу моего бывшего.

Вот за такую рожу я бы прежде многое отдала. Не знаю, что он делал со мной полтора года, но я перед ним словно контроль теряла, а вместе с ним разум, чувство собственного достоинства и все, что можно отнести к области разумного. Превращалась в зеленые сопли. Сейчас стыдно вспоминать то человекообразное желе, в которое он меня превратил. Вечно трясущееся, мокрое от слез и непонятного цвета.