Альбигойские войны 1208—1216 гг.

Это было все, что смог выхлопотать король. В душе он не ждал от собора ничего доброго; с самого открытия заседаний собрания, понимая, каковы будут их последствия, он обдумал собственный образ действий – и, внезапно оставив Лавор, уехал в Тулузу. После разных формальностей на соборе хотели приступить к решениям по поводу прежнего папского предложения (последние же в этот день только составлялись в римской государственной канцелярии).

Однако в этот момент от короля прибыло посольство из духовных лиц и привезло собранию меморандум под скромным заглавием: «Петиции короля арагонского к прелатам, собравшимся на собор в Лаворе». Вот его текст:

«Так как Святая Матерь наша, Церковь, не только наказует, но и милует, то я, почтительнейший сын ее, Педро, милостью Божьей король арагонский, униженно и настоятельно прошу вашу святость за Раймонда, графа Тулузского, который желает возвратиться в недра Матери нашей Церкви и обязуется исполнить все то, что вы ему предпишете сделать во очищение прегрешений его и в вознаграждение за поношение и оскорбление, причиненные им как самой Церкви, так за убытки и обиды, сделанные им разным храмам и прелатам, и если на то будет милосердие этой Святой Матери, то просит он, граф, милостиво восстановить его во владениях и в других ущербах. Если же Церковь не соблаговолит внять нашей просьбе королевской, ради личности графа, то король настаивает и просит за сына его, ибо отрок никоим образом отвечать лично не может за все случившееся, – под тем условием, что сам он (старый граф Тулузский) обязуется, во очищение грехов своих, с рыцарством своим служить или в помощь испанским христианам на сарацинской границе, или в заморских странах, сообразно тому, что сама Церковь признает лучшим. За поведением же юноши, дабы он поступал, как следует во славу Господню и Святой Римской Церкви, будет иметься строгий присмотр, а управление его землями предоставлено будет ему не прежде того, как он предоставит явные свидетельства своей доброй жизни.

Так как граф Комминга не только никогда не был еретиком или их единомышленником, а скорее врагом их, и так как он притом уверяет, что лишился владений своих единственно потому, что оказал помощь графу Тулузскому, своему родственнику и сюзерену, то король ходатайствует за него как за вассала и просит возвратить ему земли его, с тем чтобы он сделал удовлетворение Церкви, если бы оказалось, что он в чем-либо погрешил против нее.

Равным образом, так как граф де Фуа не причастен ереси и никогда еретиком не был, то король ходатайствует также и за него как за возлюбленного родственника, которого оставить по справедливости он не может без поношения себе самому, и просит, из почтения и любви к нему, королю, возвратить графу де Фуа его земли, обязав его, графа, исполнить в удовлетворение Церкви все то, к чему присудит его милосердие Матери Церкви, если окажется, что он погрешил против нее.

Равным образом тот же король ходатайствует за вассала своего Гастона Беарнского и убедительно просит возвратить ему землю и сюзеренские права, тем более что он готов повиноваться решению Церкви и беспристрастных судей, если вы не согласитесь допустить нас к расследованию и решению по этому делу.

В заключение король, считая должным взывать скорее к состраданию, чем к суду, касательно всего вышеупомянутого, и предлагая вниманию вашему своих клириков и баронов, посланных к вам для переговоров, обещается, со своей стороны, утвердить все, о чем вы условитесь с ними. Король просит вас отнестись к послам с радушием и вниманием и не задерживать их, дабы с тем большей пользой помощь этих баронов, равно как и самого графа Монфора, могла быть употреблена в земле испанской на дело всего христианства, в честь Господа и распространения Святой Матери нашей, Церкви»[130].

Эта грамота была подписана в Тулузе 16 января, по странному стечению событий, за два дня до того, как была доставлена из Рима, за печатью Иннокентия, приведенная нами инструкция легатам, составленная в том же самом духе. Дон Педро опередил Иннокентия, не имея сведений от своих послов, – и это оказалось одним из несчастных обстоятельств для альбигойцев, для Раймонда и для всего Лангедока. События могли развернуться иначе, если бы Педро выждал время и не предупреждал распоряжений Иннокентия; иное бы впечатление на прелатов лаворских произвело послание папы, открыто объявлявшего себя на стороне короля арагонского и требовавшего удовлетворения для его вассалов и, между прочим, для графа Тулузского.