Альбигойские войны 1208—1216 гг.

Когда же на соборе прочли королевскую грамоту, то поняли, что заступничество короля за еретиков и его самого делает причастным ереси, против которой направлены все крестовые усилия. Легаты догадались, что Арагон и короля его можно втянуть в войну и сделать предметом новых походов, которым не предвиделось конца и которые всегда могли поддерживать суеверие и фанатизм. Решено было потребовать мнение каждого члена собора по поводу королевского вмешательства, а пока покончить с вопросом о прощении и разрешении от наказания тулузского графа, так как имеющееся папское предложение было сделано в слишком общих выражениях.

Понятно, что при таких обстоятельствах напрасно было рассчитывать на исход, сколько-нибудь благоприятный для графа Раймонда. О январском послании Иннокентия прелаты лаворские никак не предполагали. Архиепископ Нарбонский потому не имел причин смягчаться относительно арагонского короля, а тем более относительно тулузского графа. Вместе с епископами Альбигойским, Коммингским и Тулузским он прочел от имени всего собора заявление в жестких тонах. Он говорил, что нет причины оправдывать тулузского графа от обвинений в ереси и в смерти легата де Кастельно, что в том и другом случаях граф достаточно не оправдался. В подтверждение этого Арнольд приводил следующие причины:

1) Граф Раймонд много раз под присягой обещал изгнать еретиков и всяких рутьеров из своих владений и ни разу не сдержал клятвы.

2) Вернувшись из Рима, где он встретил такой прием, какого не заслуживал, граф увеличил поборы, жертвовал интересами Церкви ради обогащения еретиков и рутьеров, которым продолжал покровительствовать.

3) Эти рутьеры погубили более тысячи крестоносцев, духовных и светских.

4) Граф держал в своих темницах более года аббатов Муассака и Монтобана и, будучи во главе разбойничьей шайки, изгнал епископа Аженского из его епархии; лишив этого прелата всех его доменов, он, не довольствуясь этим, подвергнул его штрафу в пятнадцать тысяч солидов.

5) В продолжение столь долгого времени подозрение и его еретичестве нисколько не уменьшилось.

По всем этим причинам, заключило собрание, и «по многим другим, которые было бы долго исчислять», нет оснований простить графа Тулузского и примирить его с Церковью. Только по особому повелению святейшего папы отлучение могло бы быть снято с него, – так решили члены собора, а январские бумаги были близки к такому исходу!

Теперь собор взялся за ответ королю арагонскому.

«Мы с удовольствием заметили, – написано в ответной грамоте, – что Ваша королевская светлость именует себя преданным сыном Церкви, отчего мы и благодарим Господа Иисуса Христа и Вас, короля, и во всем, где можно было бы поступить по Божьему, мы согласны были бы склониться к Вашим просьбам, по причине той постоянной любви, которую Святая Римская Церковь Вам оказывает. Что же касается до ходатайства Вашего за графа Тулузского, то мы должны ответить Вашей королевской светлости, что все относящееся до дела графа и его сына, который зависит от своего отца, нашему ведению не подлежит, тем более что с согласия самого графа Тулузского дело его, под известными условиями, предоставлено господином папой епископу Риеца и отцу Феодосию. Мы знаем, что в этом деле, господин папа, невзирая на все многочисленные преступления графа, оказал ему многие милости; известно также, что легат апостольского престола, почтенный архиепископ Нарбонский, тогда аббат Сито, вследствие нашего посредничества и в уважение к Вашим ходатайствам, уже сделал ему, графу, два года тому назад выгодные предложения в Нарбонне и в Монпелье. Тогда легат соглашался на то, чтобы сохранить в целости и неприкосновенности все владения графа и все его права и оставить неприкосновенными его права над замками прочих еретиков, составлявших часть его доменов. Что же касается до тех замков, которые принадлежали иным еретикам и не составляли его феода и число которых, по его же словам, доходило до пятидесяти, то легат соглашался, чтобы четвертая часть их, и даже третья, подчинилась ему же, графу[131]. Между тем граф, презрев эту великую милость господина папы, его легата и Церкви Господней, стал действовать вопреки всем клятвам, которые он сам прежде приносил легатам, и, совершая насилие за насилием, преступление за преступлением, зло за злом, продолжал преследовать Церковь Господню и наносить великое бедствие христианству, сговариваясь и соединяясь с еретиками и рутьерами, чем оказался совершенно недостойным каких-либо милостей и благодеяний.