Александр Алехин. Судьба чемпиона

Таков Эйве. А что сам Алехин? Какова его форма, насколько готов он к предстоящему сражению? Дойдя до оценки собственных слабостей, Алехин поморщился и невольно потянулся к полке. Но тут же вспомнил, что бутылка пуста.

Открыв дверь и подойдя к лестнице, он позвал Мадлен.

– Что вы хотите? – спросила горничная, появившись внизу лестницы.

– Принесите мне, пожалуйста, виски.

Горничная смутилась, на миг отвела глаза от Алехина, затем, собравшись с духом, ответила:

– Виски подается только к обеду. Так распорядилась мадам. Алехин с трудом сдержал порыв бешенства. Как она смеет!

Безобразие! Ну и жизнь ему создали! Но не устраивать же сцену прислуге. Алехин промолчал и, буркнув: «Хорошо!», – отправился обратно в кабинет.

Алехин дает сеанс одновременной игры. Вена, 1936 г.

Руки Алехина дрожали от волнения и негодования, фигурки тряслись в его руках, когда он вновь принялся за партию. Но постепенно он успокоился и мысли его вернулись к предстоящему матчу. «Так не пойдет, – осуждал он сам себя. – Нужно заняться нервами, отдохнуть». Когда он говорил Грейс, что матч с Эйве – труднейшее испытание в его карьере, он имел в виду не только то, что сражаться придется против целой страны.

События последнего времени подорвали здоровье Алехина, расшатали нервы. Необходимость гнаться за каждым франком заставляла его играть во всех турнирах, не упускать ни одного сеанса. А что было делать? Как иначе жить? У него же нет специальных «комитетов помощи», как у Эйве, за его спиной не стоят миллионы любителей, правительство, готовое прийти на помощь.

Говорят, человек к сорока годам подводит первый итог прожитой жизни, суммирует достижения, вскрывает допущенные ошибки. В последнее время мысли Алехина все чаще обращались к собственной судьбе. «Что принесли мне шахматы? – спрашивал сам себя Алехин. – Что дали изнурительные ночные анализы, бесконечные сражения в турнирах, утомительные гастроли по всему свету с сеансами одновременной игры? Двадцать лет стремился к шахматной короне, затем пять лет утверждал свой беспрекословный авторитет сильнейшего шахматиста в мире. Добился всеобщего признания, стали именовать гением комбинаций. Казалось, все достигнуто, идти дальше некуда. О каком еще счастье ты мечтаешь?! Шахматный король, властелин мира!»

После триумфа Алехина в Буэнос– Айресе люди скоро привыкли к регулярным его победам. Имя победителя – Алехина примелькалось в газетных отчетах, постепенно стало надоедать. Наоборот, каждое его поражение становилось долгожданной сенсацией. В то же время что дали ему шахматные успехи? Все та же неуверенность в завтрашнем дне, осточертевшая необходимость драться за каждые пол-очка в турнире. Слава, почет, похвала – что принесли они утомленному чемпиону? Все оказалось мифом! Как в старинной сказке, шахматный король-то оказался голым!

«Сам говоришь, что для успеха нужен стимул, – рассуждал Алехин, механически передвигая фигурки по доске. Раздумье не мешало Алехину понимать ход партии – раздвоенность, выработанная долгой практикой. – Нужна высокая цель, способная вдохновить, вселить новые силы. А какой стимул у тебя? В чем у тебя эта высокая цель, что вдохновляет на творческие подвиги? Красивая шахматная партия дает людям наслаждение, радость. Это правда. Но ты уже давно начал опрашивать сам себя: кому ты даешь радость? Где эти люди, восторгающиеся твоим творчеством? Кому ты доставляешь наслаждение своими эффектными шахматными комбинациями? Французам? Хм! В этой стране внешнего блеска и чувственности не нужен ни ты сам, ни твои шахматные комбинации. Разве что единицам отверженных, убежавших в шахматы от тягот жизни».

И еще одно волновало Алехина, заставляло злиться, нервничать. Неотвязные мысли терзали его последнее время и сейчас, за письменным столом, где-то на севере Франции, он вновь вернулся к этим привязчивым мыслям. Оказывается, имеется место, где его партии нужны, где жадно ловят каждое слово Алехина, досконально анализируют любую его новинку. И делают это не единицы, не отдельные знатоки, а сотни тысяч, миллионы, ценящие шахматы, как народное искусство. Вся страна признала там шахматы, окружила их вниманием, заботой наравне со скрипкой, палитрой художника, палочкой дирижера. Какие удивительные картины рисовали ему Эйве, Флор, побывавшие в этом шахматном Эльдорадо. Какой подлинной популярностью и почетом пользуются там корифеи шахматного искусства! И это в его родной стране, в стране, которую он оставил. Все сильнейшие гроссмейстеры рвутся туда, а ему – увы! – дорога закрыта.

Алехин опять посмотрел на полку и недовольно поморщился. «Пойду в кафе», – решил он, закончив смотреть партию Эйве. Он спустился вниз, Мадлен все еще убирала в столовой. Вдруг Алехин заметил на креденце пузырек и рядом с ним зеленый огурец.

– Это что? – спросил он горничную.

– Спирт, – ответила Мадлен.

– Спирт? Зачем?

Мадам делает лосьон, – ответила Мадлен.

– А это что такое?

– Спирт настаивается огурцом, получается лосьон. Женская красота, косметика.