Читаем Александр Блок в воспоминаниях современников. Том 2 полностью

У него было весьма возвышенное представление о ли­

тературном труде, как о высочайшей форме человеческой

деятельности.

От писателя он требовал профессионального мастерст­

ва, постоянного совершенствования и строгого подчине­

ния законам гармонии и красоты.

Он искал слов, «облеченных в невидимую броню»,

речи сжатой, почти поговорочной и «внутренне напоен­

ной горячим жаром жизни», такой, чтобы каждая фраза

могла быть «брошена в народ» 18.

Ал. Ал. любил основательно вынашивать свои лите­

ратурные произведения, иногда выдерживая их годами.

Сам Блок называл это «задумчивым» письмом. Лично же

у меня сложилось впечатление, что творческий процесс

протекал у Блока не столько за рабочим столом, сколько

в часы отдыха — чтения, бесед, прогулок.

Ал. Ал. придавал большое «производственное» значе­

ние чтению и, как это ни странно, снам, содержание ко­

торых он часто запоминал и потом рассказывал близким.

У Ал. Ал. сохранялись многочисленные черновики, к

которым он время от времени возвращался, но которых

никогда не пускал в ход, если не считал их вполне до­

работанными.

Писал Ал. Ал. стихи чаще всего на небольших, квад­

ратной формы, листах плотной бумаги, оставляя всегда

кругом текста широкое поле.

Рукописи Блока, многократно переписанные набело,

поражали своей исключительной чистотой и хранились

им в образцовом порядке.

Свои ранние произведения Блок подвергал жесточай­

шей критике и отзывался более или менее снисходитель­

но лишь о том, что вошло в третью книгу его стихов.

Из произведений этого периода Ал. Ал. охотно выде­

лял, хотя тоже с большими оговорками, стихи о России.

Ему было, видимо, приятно, когда я как-то раз востор­

женно отозвался о его цикле «Кармен».

6*

163

Блок поразительно чувствовал русскую жизнь. Он был

до конца русским по духовному складу своей натуры,

по своей любви к русской природе, к великому прош­

лому родного народа и к его вечному стремлению

вперед.

Блок любил выходцев из народной среды, с которыми

всегда находил общий язык.

Блоку нравилась природная мастеровитость русского

человека, его стремление доводить каждое дело до конца,

и он справедливо видел в этом залог прочного будущего

всего народа.

Вместе с тем, обладая широтой, свойственной именно

русским людям, Ал. Ал. в своих беседах со мной охотно

останавливался на духовной культуре других народов.

Его интересовала армянская поэзия, и он с восхищением

отзывался о таланте Аветика Исаакяна.

Блок любил северных писателей: Стриндберга, Ибсена.

Он прекрасно знал и высоко ставил французских клас­

сиков. Его знание мировой литературы, фольклора и ис­

тории выходило за рамки обычных писательских позна­

ний.

Что касалось современной ему литературы, то она мало

удовлетворяла Блока. Он считал ее хилой, книжной и в

значительной степени потакавшей грубым инстинктам

пошлой, невежественной толпы.

Особенно возмущала его газетная «желтая пресса» и

бездарные писания бесчисленных тогда мелких поэтов и

прозаиков. Говоря о них, Ал. Ал. никогда не жалел

уничтожающих эпитетов, и в его оценках этого, как он

выражался, «литературного дна» звучали ненависть и

презрение.

Блок много рассказывал мне о готовившейся поста­

новке «Розы и Креста» в Художественном театре, пере­

давал подробности своих переговоров с К. С. Станислав­

ским и В. И. Немировичем-Данченко и хвалил эскизы

костюмов и декораций, выполненные М. В. Добужинским.

С благодарностью отмечал Блок ту помощь, какую ока­

зал ему при писании этой драмы М. И. Терещенко:

— Он помог мне не только обдумать ее сюжет и ос­

новные положения, но и фактически способствовал ее на

п и с а н и ю , — говорил Блок.

Целый ряд бесед с Блоком касался творчества Апол­

лона Григорьева, которого Ал. Ал. очень ценил за

его «русский голос» и причислял к людям, серьезно

164

искавшим правды. Блоку нравился в Григорьеве его дар

проникаться «веяниями» времени, ощущать запах и цвет

эпохи. Говоря о Григорьеве как о «рыцаре истины и сво­

боды», Блок всегда отмечал роковую близость людей со­

роковых годов и людей нашего времени. Эту связь Ап.

Григорьева с современной эпохой Блок отчетливо видел

прежде всего в его основной творческой теме борьбы.

Очень близки Ал. Ал. были и театральные увлечения

Григорьева, его восторги перед образом Гамлета, и его

исключительное уменье передавать волнующую атмосфе­

ру театра.

Мне запомнились наши разговоры о Пушкине. Пуш­

кина Блок любил не только за его полнозвучную гармо­

нию, но и за его мудрое знание жизни и человека. Ал.

Ал. говорил мне, что сравнительно поздно воспринял пуш­

кинскую поэзию. Чаще всего поминал он его поэмы, осо­

бенно же «Онегина».

Из других писателей прошлого века Блок высоко це­

нил Грибоедова.

Блок говорил обычно короткими, отрывистыми фраза­

ми. Он любил «выпытывать» чужие мнения, задавая не­

ожиданные «вопросы-молнии». Создавалось впечатление,

будто он что-то усиленно продумывает и, не будучи уве­

рен в своих выводах, хочет выведать мнение собеседника.

Подобные испытующие разговоры с заторможенным

ритмом Блок способен был вести часами. Они утомляли,

вероятно, и его, что же касается меня, то даже сейчас,

спустя много лет, я вспоминаю о них с тяжелым чувст­

Перейти на страницу:

Все книги серии Серия литературных мемуаров

Ставка — жизнь.  Владимир Маяковский и его круг.
Ставка — жизнь. Владимир Маяковский и его круг.

Ни один писатель не был столь неразрывно связан с русской революцией, как Владимир Маяковский. В борьбе за новое общество принимало участие целое поколение людей, выросших на всепоглощающей идее революции. К этому поколению принадлежали Лили и Осип Брик. Невозможно говорить о Маяковском, не говоря о них, и наоборот. В 20-е годы союз Брики — Маяковский стал воплощением политического и эстетического авангарда — и новой авангардистской морали. Маяковский был первом поэтом революции, Осип — одним из ведущих идеологов в сфере культуры, а Лили с ее эмансипированными взглядами на любовь — символом современной женщины.Книга Б. Янгфельдта рассказывает не только об этом овеянном легендами любовном и дружеском союзе, но и о других людях, окружавших Маяковского, чьи судьбы были неразрывно связаны с той героической и трагической эпохой. Она рассказывает о водовороте политических, литературных и личных страстей, который для многих из них оказался гибельным. В книге, проиллюстрированной большим количеством редких фотографий, использованы не известные до сих пор документы из личного архива Л. Ю. Брик и архива британской госбезопасности.

Бенгт Янгфельдт

Биографии и Мемуары / Публицистика / Языкознание / Образование и наука / Документальное

Похожие книги

14-я танковая дивизия. 1940-1945
14-я танковая дивизия. 1940-1945

История 14-й танковой дивизии вермахта написана ее ветераном Рольфом Грамсом, бывшим командиром 64-го мотоциклетного батальона, входившего в состав дивизии.14-я танковая дивизия была сформирована в Дрездене 15 августа 1940 г. Боевое крещение получила во время похода в Югославию в апреле 1941 г. Затем она была переброшена в Польшу и участвовала во вторжении в Советский Союз. Дивизия с боями прошла от Буга до Дона, завершив кампанию 1941 г. на рубежах знаменитого Миус-фронта. В 1942 г. 14-я танковая дивизия приняла активное участие в летнем наступлении вермахта на южном участке Восточного фронта и в Сталинградской битве. В составе 51-го армейского корпуса 6-й армии она вела ожесточенные бои в Сталинграде, попала в окружение и в январе 1943 г. прекратила свое существование вместе со всеми войсками фельдмаршала Паулюса. Командир 14-й танковой дивизии генерал-майор Латтман и большинство его подчиненных попали в плен.Летом 1943 г. во Франции дивизия была сформирована вторично. В нее были включены и те подразделения «старой» 14-й танковой дивизии, которые сумели избежать гибели в Сталинградском котле. Соединение вскоре снова перебросили на Украину, где оно вело бои в районе Кривого Рога, Кировограда и Черкасс. Неся тяжелые потери, дивизия отступила в Молдавию, а затем в Румынию. Последовательно вырвавшись из нескольких советских котлов, летом 1944 г. дивизия была переброшена в Курляндию на помощь группе армий «Север». Она приняла самое активное участие во всех шести Курляндских сражениях, получив заслуженное прозвище «Курляндская пожарная команда». Весной 1945 г. некоторые подразделения дивизии были эвакуированы морем в Германию, но главные ее силы попали в советский плен. На этом закончилась история одной из наиболее боеспособных танковых дивизий вермахта.Книга основана на широком документальном материале и воспоминаниях бывших сослуживцев автора.

Рольф Грамс

Биографии и Мемуары / Военная история / Образование и наука / Документальное
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное