Александр Блок в воспоминаниях современников

вытягивало в трубу. Я сижу на большом диване, запря­

тав руки в муфту. Волнение мое улеглось, мне приволь­

но, просто, легко. Александр Александрович обладал

драгоценным даром разряжать напряженность атмосфе­

ры, если человек был ему приятен, и уходил, словно

улитка в раковину, если сталкивался с тем, кого ощущал

«чужаком».

Когда я уходила, Блок положил мне в муфту сбор­

ник своих стихов «Ночные часы». <...>

После Февральской революции в 1917 году мы пере­

езжаем в Москву. Переписка с Блоком принимает более

интенсивный характер. Вся моя переписка с Блоком,

длившаяся восемь лет, содержит: его писем ко мне,

включая все записки и шуточные рисунки — 147; 4 моих

сохранилось 25. Последнее письмо было получено мною

за два с половиною месяца до его кончины, оно датиро­

вано 20 мая 1921 года, написано карандашом в постели:

«Чувствую себя вправе писать Вам карандашом, в по­

стели, и самое домашнее письмо», и дальше: «Выгоды

моего положения заключаются в том, что я так никого не

видел и никуда не ходил, ни в театры, ни на заседания,

вследствие этого у меня появились в голове некоторые

мысли и я даже пробую писать» 5.

Уже в 1919 году у меня зарождается мысль угово­

рить Александра Александровича приехать в Москву

читать стихи. Настроение у него в ту пору было мрач­

ное, подавленное. Он стал сомневаться в себе, как в

поэте. И я надеялась, что перемена места благотворно

повлияет на его настроение и на здоровье. Об этом я и

писала ему. В ответ получила письмо, датированное

3 января 1919 года. Привожу его в выдержках:

«Вы все пишете мне о «вечере» моем, как будто са­

мо собой разумеется, что это хорошо и необходимо, и

вопрос только в дне... Для меня это мучительный вопрос:

почти год, как я не принадлежу себе, я разучился пи­

сать стихи и думать о стихах. Я не выхожу из мелких

забот, устаю почти до сумасшествия... Физически мне

было бы трудно в таком надорванном и «прозаическом»

виде выступать на каком-то триумфальном вечере, чи­

тать всякое с т а р ь е , — для чего и для кого?.. Все это

364

вместе заставляет меня просить Вас еще раз отказаться

от этой мысли... Поверьте мне, что я не хочу Вас оби­

деть, но что это стоило бы мне часов мучительных...

...О Гейне (до которого я тоже недели три в заботах

и протоколах не мог коснуться): хорошо сделать так,

как Вы пишете, если Вам это интересно. Мне начинает

казаться, впрочем, что передача стихов Гейне — просто

невозможна. Может быть, я откажусь и от Гейне... 6

Гейне — по Эльстеровскому изданию. Больше полови­

ны Гейне едва ли можно будет дать. Писем, думаю, не

будет. Ближайшим образом, не попробовали бы молодые

московские поэты (на условиях не заказа, а свободного

конкурса, как Вы и пишете) свои силы на «Zeitgedichte»

и примыкающему к ним, т. е. на третьестепенном, теряю­

щем зубы Гейне (кроме одной «Doktrina», пожалуй)?

Можно бы составить небольшую книжку из политических

стихотворений, столь искалеченных П. И. Вейнбергом и

его присными».

Меня очень опечалило, что Блок охладел и к Гейне.

Послала ему «Книгу песен» Гейне в Эльстеровском из­

дании, в красном кожаном переплете, и небольшую по­

сылку. 28 февраля 1919 года получила от него письмо:

«Спасибо Вам за все — за папиросы особенно, потому

что это лишение — одно из самых тяжелых. Эльстеров-

ский Гейне — такой точно — мне подарен моей матерью

10 лет назад. Теперь будет два — 1909 и 1919 года.

Не знаю, подвинется ли от этого русский Гейне; до сих

пор надеждами на этот счет я мало избалован, б ольшую

часть переводов приходится браковать».

Весь 1919 год мы продолжаем переписываться. Я по­

лучаю от него книги с автографами, которые почти все­

гда выражают его отношение к написанной им книге в

данное время. Так, например, посылая второй том своих

стихотворений в издании «Земля», он пишет в мае

1919 года: «Еще одна старая и печальная книга». Посы­

лая в сентябре месяце 1919 года «Ямбы» в издании

«Алконост», он делает надпись: «Последняя книжка в

таком роде. Страницы 5—6 вырваны, чтобы не позорить

автора 7. Автор». Большое письмо от 7 сентября 1919 го­

да, приложенное к «Ямбам», Блок заканчивает так:

«Простите, что «Ямбы» немножко надорваны внутри:

1) это — единственный у меня сейчас экземпляр на рос­

кошной бумаге; 2) сам я тоже надорван и, вероятно,

давно. Книгу «Песня Судьбы» в издании «Алконост»

365

я получила 10 сентября 1919 года с таким автографом:

«Дорогой Н. А. Нолле книга «моей второй молодости»

(Нолле была моя девичья фамилия).

Так проходил 1919 год. Александр Александрович не

только морально чувствовал себя подавленно, но и физи­

чески: ему часто нездоровилось. Но вопрос о поездке в

Москву был почти решен в положительном смысле, и в

апреля 1920 года Блок пишет:

«Дорогая Надежда Александровна. Вот, наконец, пи­

шу Вам, и прежде всего благодарю Вас очень за пас­

хальные подарки — роскошные. Уже вторую неделю у

меня не прекращается легкий жар, потому я никуда не

выхожу, не хожу на службу, и у меня начинают зарож­

даться, хотя и слабо пока, давно оставленные планы —

вновь стать самим собой, освободиться от насилия над

душой, где только возможно, и попытаться писать.

Пока еще рано говорить об этом, впоследствии, когда