Александр Грозный. Исчадия Ада (СИ)

— Откуда столько цивильных людей в монастыре? — спросил Санька. — Ведь не монахи они?

— Не монахи, — вздохнул игумен. — Две лечебницы у нас по сорок коек, изба презрения на двадцать мест, мастерские, солеварни, таможня. Совсем погрязли в делах мира. Монахи в дьяков превратились. Нет в монастыре жизни монастырской. Оттого старцы и уходят в леса, что…

Варлаам махнул рукой.

— Везде так. Какую обитель не возьми, любая обрастает миром, как пёс шелудивый струпьями. Ещё бояре да князья повадились принимать постриг и жить в своё удовольствие. Строят за стенами хоромы, челядь перевозят, сами жируют и братию совращают. Да и лаются про меж собой, аки псы. Повлиял бы ты на них, царь-батюшка.

— Кто такие? — удивился Александр.

— Да Иванка Шереметьев, кого ты силком в постриг отдал, и Васька Собакин.

— Собакин, говоришь? — усмехнулся царь. — Лаются?

— Лаются, государь, — кивнул головой игумен.

* * *

[1] Замятня — смута.

[2] Тут сравнение с шарабаном придуманной Александром повозки не совсем правильное, т. к. шарабан — тип открытой повозки с поперечными сиденьями в форме скамеек, а в этих — «коробочкой» ногами наружу.

[3] Мыто — налог.

[4] 7055 год от сотворения мира — 1547 от Р/Х.

Глава 12

Так с тихими разговорами дошли они до деревянной двухэтажной постройки. В её стенах были пробиты маленькие, в ладонь шириной, оконца, над крышей курились дымами каменные трубы.

— Теперича только по белому топим, — сказал Варлаам, заметив заинтересованный взгляд царя. — Слишком часто горели.

— Давно пора, — буркнул Александр. — Сколько раз уже я указывал: «Претить топить по-чёрному», и до меня Иван Васильевич писал, ан, всё одно…

— За старину держатся, — пожал плечами игумен. — Боязно отступить.

Поднялись по лестнице в помещение, спаренными двухъярусными нарами очень похожее на тюремный постой. В центре «зала» стоял узкий длинный стол со скамьями. За него Саньке и предложили сесть. Александр, трижды перекрестившись на образа, которые он нашёл по лампадам, и прочитав короткую молитву, сел с края скамьи. Расселась на скамьях и братия.

Санька невесело оглядел присутствующих.

— Чтобы отринуть досужие домыслы, сразу скажу, что моё пришествие к вам не является долгожданным вторым пришествием Иисуса Христа, ибо сказано, что вернется на землю Христос во славе, как Господь и Судия. И его Второе Пришествие невозможно будет не заметить: «Ибо, как молния, сверкнувшая от одного края неба, блистает до другого края неба, так будет Сын Человеческий в день Свой»[1].

Александр снова оглядел сидящих за столом. Варлаам откашлялся.

— Однако сказано у Марка: «Тогда увидят Сына Человеческого, грядущего на облаках с силою многою и славою».

Санька улыбнулся.

— И что? Где я и где облака?

— Видели мы тебя, сидящим на облаке и глядящим на нас. Многажды раз видели.

Варлаам оглядел одиннадцать избранных, обращаясь к ним за поддержкой. Старцы закивали и загомонили, кивая головами: «Видели, видели…»

— Когда? — искренне удивился Санька, а потом вспомнил, что в те разы, когда искал старцев, он перемещался в тонком мире, чтобы чувствовать себя «самолётом», едва ли не материализовавшись. Это сегодня он «летел» невидимый, аки дух святой. А тогда он, даже «вися» над монастырём, не убирал себя полностью в подпространство. Очень ему нравилось, как ветерок обдувает его бестелесную оболочку. Все нервы были оголены, скольжение ветра возбуждало внутренние энергетические потоки и силовые вихри.

— Доигрался, — подумал Санька. — Довыёживался.

— «И тогда восплачутся все племена земные и увидят Сына Человеческого, грядущего на облаках небесных с силою и славою великою», — процитировал евангелие от Матфея какой-то старец. — А силу ты нам сейчас дал невиданную.

— Всё не совсем так, как вам видится. Я могу многое, но не всё то, что присуще Богу. Сказано ведь, что перед вторым пришествием произойдёт воскресение умерших во Христе и изменение верных, оставшихся в живых.

Санька победителем осмотрел оппонентов.

— А мы? — вдруг вопросил Зосима. — Ведь мы же умерли, но и воскресли. Только не в небеса отправились, а остались ждать тебя.

Старец сказал это так печально, что Александр понял, что это абсолютная правда. По спине у Саньки пробежал холодок, а по всему телу просеменили маленькими колючими лапками тысячи тысяч «мурашек».

— И нас таких ровно двенадцать, — продолжил Зосима, оглядев сидящих за столом.

— Ни хрена себе! — подумал Санька, начиная дрожать от страха. — Тайная Вечеря живых мертвецов.

— И мы теперь видим тебя. Твой свет и твою силу… И видим, что о приближающейся тьме ты говоришь правду. Мы тоже увидели ИХ.

Александр некоторое время сидел, понурив голову, потом тяжко вздохнул.

— Думайте про меня, что хотите. Кто я? — Санька тяжело вздохнул. — Я действительно не знаю, кто я. Зачем и кем мне дана эта сила — мне тоже не известно. Родился я такой. Быть может, Богу было угодно послать меня на эту землю, чтобы встретить тёмную нежить. Может быть. Не знаю. Но теперь вы знаете столько, сколько известно мне. Думайте и решайте сами, как мы будем оборонять Отечество.