Александр II. Трагедия реформатора: люди в судьбах реформ, реформы в судьбах людей: сборник статей

Но особенно пышной была манифестация у памятника 28 февраля 1901 г., в день двадцатилетия гибели императора. Это было повторением подобной же «цветочной манифестации», проводившейся двумя годами ранее, после публикации Февральского манифеста. В этот день с 10 часов утра памятник начали украшать роскошными венками с надписями. Уже к двум часам дня весь цоколь памятника был завален венками — их было более двадцати. Чуть позже к памятнику прошествовали участники двух университетских хоров, которые исполнили перед собравшейся многотысячной толпой гимны финляндского национализма — «Моя земля» и «Саволакский марш». «Настроение публики, — отмечалось в отчете об этом событии, — было далеко не молитвенное, и вообще весь характер чествования почившего императора вовсе не соответствовал минуте»^{705}

.

Так историческая память об Александре II и его монумент встали в народном сознании финнов в один ряд с наиболее важными знаками и символами пассивного сопротивления. А поскольку к концу XIX — началу XX в. национальная мобилизация в Финляндии достигла своего апогея, пронизав практически все слои общества, народ проявлял и в этом редкостное единодушие. Об Александре II и его памятнике писали лучшие писатели, поэты и мыслители Финляндии. Мемориальное сочинение к открытию памятника было создано ведущим национальным писателем, мыслителем и философом Сакариасом Топелиусом, перу которого принадлежал катехизис финского национализма — «Моя страна» («Maamme kirja»). Топелиус подробно рассказал о жизни Александра II, его деяниях, визитах в Финляндию, а также об истории сооружения памятника. Он говорил об Александре II как об императоре, «который любил [Финляндию], который ее понимал и которому наша страна отдала в награду свою любовь»^{706}

. Уже упоминавшийся Даниэльсон-Калмари на торжественном обеде в честь открытия памятника Александру начал свою речь словами: «Он снова с нами! Несомый любовью, воздвигся он высоко над волнующимся людским потоком, и окружает его та жизнь, которую он пробудил. <…> Памятник, открытый нами сегодня, — наша память о прошлом и надежда на будущее»^{707}.

Наконец, выдающийся финский поэт Эйно Лейно апеллировал к недавно воздвигнутому памятнику в одном из своих известнейших стихотворений «Туман над Хельсинки», опубликованном вскоре после выхода Февральского манифеста. Эти стихи — одно из наиболее выразительных произведений периода пассивного сопротивления. В стихотворении Лейно (его подстрочный перевод приводится в конце статьи) рисуется почти апокалиптическая картина — на Хельсинки наползает туман, не давая дышать, покрывая собою и выводя из действия основные государственные учреждения Финляндии. Уже утонули в тумане Дом сословий — место созыва сеймов, и Рыцарский дом — Дворянское собрание Финляндии, потемнели стены Сената. Лишь университет, Финляндский банк да памятник Александру II пока видны среди сгустившейся мглы. Конечно, расшифровка образной системы стихотворения очень проста: туман — русская власть, выводящая из строя все государственные институты Великого княжества. В контексте нашего сообщения важно другое: памятник Александру II ставится финским поэтом в один ряд с важнейшими символами национальной государственности Финляндии: зданиями сословного представительства, Финляндского банка, университета. Стихотворение Лейно, как, пожалуй, никакой другой из текстов его эпохи, показывает, сколь высокое место занимала фигура «любимого государя» Александра II в исторической памяти Финляндии в начале XX в.[50]