Александр II. Трагедия реформатора: люди в судьбах реформ, реформы в судьбах людей: сборник статей

В историю общественной мысли и общественного движения России середина XIX в. вошла как важная переломная эпоха, сопоставимая, пожалуй, только с временем Петровских реформ. При этом основное ее содержание оценивалось в научной и публицистической литературе неоднозначно. Одним из первых, кто проанализировал преобразования 60-х гг. как внутренне единый процесс, был публицист и общественный деятель А. А. Головачев, опубликовавший в 1871–1872 гг. цикл статей «Десять лет реформ». В своем труде, отличавшемся критической направленностью по отношению к уже проведенным преобразованиям, он доказывал, что окончательный разрыв с прошлым еще не достигнут. «Мы не видим в новых законах ограждения новых начал от старых принципов», — писал автор^{13}. Причину же реформ он усматривал в поражении России в Крымской войне

^{14}. Вышедшая двадцатью годами позже книга Г.А. Джаншиева была написана в форме «исторических справок» к юбилеям реформ. Появившаяся в период ревизии реформ, она отстаивала наследие 60-х гг. от покушений реакции. Поэтому Джаншиев старался не замечать недостатков преобразований, а причину их склонен был усматривать в духе гуманизма, сочувствия к крестьянам, характерном для людей сороковых годов. По его убеждению, крестьяне спокойно ждали своего освобождения, а слухи о возможных беспорядках были безосновательны и инспирировались в целях противодействия реформам реакционной партией^{15}

.

История преобразований была подробно изложена в курсе лекций А.А. Корнилова. Его работа, написанная вскоре после Первой русской революции, проникнута скепсисом по отношению к реформистским потенциям власти. В его изображении Александр II — умеренный консерватор, который «сделался сторонником реформ не в силу своей симпатии к людям, произносившим в сороковые годы свои аннибаловы клятвы против крепостного права, а в силу прочно сознанного им в эпоху Крымской войны убеждения в необходимости умеренных преобразований»^{16}. Из-за слабости общественного движения именно умеренные консерваторы и были главными двигателями реформ. Крестьяне же, «пока разрабатывалась реформа, с необыкновенным терпением в течение четырех лет ждали решения своей участи»

^{17}. С еще большим скептицизмом оценивал результаты преобразований Н.А. Котляревский. Если для Корнилова реформы, при всех их недостатках, все же символизировали разрыв дореформенной и пореформенной эпох, то для Котляревского «шестидесятые годы, как и последующая вереница лет, вплоть до событий 1905 г., были эпилогом дореформенной России, а не первыми годами России обновленной и возрожденной»^{18}

. Считая, что накануне освобождения «народная масса успела сильно озлобиться», а «крестьянские волнения и бунты учащались»^{19}, Котляревский все же ни им, ни радикальному направлению общественного движения не отводил решающей роли в подготовке преобразований. «Иные силы двигали тогда нашей жизнью и не радикальным кругам тогдашнего общества обязаны мы той подготовительной работой, которая в 1861 г. надломила главный устой дореформенного строя», — писал он^{20}.

50-летие реформы вызвало поток документальных публикаций, научных и публицистических статей. В числе писавших о реформе были и ведущие марксистские публицисты Г.В. Плеханов и В.И. Ленин. Плеханов крайне критично оценивал реформу 1861 г., равно как и либеральную апологетику освобождения крестьян. Указывая на возрастание числа крестьянских волнений, он тем не менее не считал их силой, способной побудить правительство к отмене крепостного права. Главную причину реформы Плеханов, исходя из марксистской доктрины, усматривал в экономическом факторе, который приводил «наиболее образованных помещиков к той мысли, что поддержание крепостной зависимости не так выгодно для их сословия, как это думают его невежественные представители»^{21}.