Александр II. Воспоминания

При перенесении тела императора Николая I из его покоев в часовню Зимнего дворца вдовствующая императрица следовала за гробом, и когда траурный кортеж проходил через залы дворца, стоявшие на карауле солдаты при приближении Александра II громко приветствовали его как нового монарха. Услышав в первый раз такое приветствие, облекавшее его титулом, носимым дотоле его отцом, он сделал знак рукой, повелевая солдатам молчать из уважения и почтения к его овдовевшей матери, которая следовала за ним, чтобы ей не пришлось слышать, как произносится титул, который носил ее опочивший супруг. Подобная честь, доставшаяся в наследство от обожаемого отца, принесла в то мгновение горестную боль нежной и чувствительной душе Александра II.

Несколько дней спустя Александр II направлялся в покои своей матери, и лакей объявил о его приходе, возгласив: «Император!» Переступив порог материнских покоев, он заметил, как дрогнули черты императрицы, и с этого дня запретил титуловать себя государем в присутствии матери.

Чувство признательности, этой сердечной памяти, столь редкой в наши дни среди смертных, было в высшей степени развито в великой душе этого монарха, и проявлялось это чувство даже в мельчайших пустяках. В ответ на небольшую услугу он выказывал такую благодарность, что вызывал порой смущение и неловкость. При расставании с ним в сердце оставалась радость и как бы вдохновение поступать так и впредь.

Став государем, Александр II всегда со вниманием относился к ходатайствам о какой-либо милости, если просьба подкреплялась именем Николая I, которого знал когда-то ходатай, настолько жива оставалась в душе императора нежная память об отце, не оставлявшая его до конца его дней и унесенная им с собой в могилу.

По свидетельству княгини, жены Александра II, в семейном кругу он обладал превосходным характером; его настроение было совершенно ровным, образ жизни – во всем простым, он легко умел применяться к привычкам каждого, без труда отказывался от своих вкусов, чтобы разделить желания других. Его совершенная и безграничная уступчивость обнаруживалась при всяком удобном случае, даже в его отказе от мелких привычек, над которыми он возвышался в силу утонченного вкуса и безукоризненного воспитания.

Александру II была присуща подлинно царская вежливость, иными словами самая пунктуальная и неукоснительная точность. Он не любил заставлять себя ждать, особенно своих министров: если такое случалось, он испытывал настоящую досаду и некоторую нервозность. Незадолго до смерти монарха финский министр Шерн-валь стал свидетелем одного из таких мгновений досады, и вот как это произошло. Министр, будучи вызван к императору, явился к нему за полчаса до назначенного для аудиенции часа. При встрече с ним император извинился, что заставил его ждать, но заметил при этом, что в том нет его вины – было очевидно, что Александр II испытывал некоторую досаду.

Приведем еще одно доказательство его рыцарской учтивости. После свадьбы дочери он приехал в Лондон, чтобы отдохнуть в семейном кругу и взглянуть, как обустроилась герцогиня Эдинбургская. Но вместо отдыха Александру II пришлось участвовать в непрерывных и утомительных официальных приемах, смотрах, обедах, визитах и т. п. Однако же, несмотря на все хлопоты и недостаток свободного времени, когда он мог бы располагать собой, Александр II почел за удовольствие и долг посвятить несколько часов тому, чтобы навестить поселившуюся в уединении в Числхерсте вдову Наполеона III. Он не забыл оказанного ему этой женщиной в Париже императорского гостеприимства в те дни, когда судьба вознесла ее к вершинам величия. Александр II счел бы преступлением воздержаться от того, чтобы засвидетельствовать знаки почтения свергнутой государыне. И такая учтивость проистекала от превосходного воспитания Александра II.

История напоминает нам о подобном случае и в жизни Александра I, утонченность, вежливость и учтивость которого так восхвалял его племянник Александр II. Мы имеем в виду посещение этим государем в Мальмезоне, в 1814 году, экс-императрицы Жозефины, чье несчастье и бедственное положение еще более превосходили невзгоды экс-императрицы Евгении.

Тогда же, во время своего пребывания в Лондоне, присутствуя на большом параде английских войск, он заметил императорского принца Луи Бонопарта, шагавшего перед ним в рядах кадетов вулвичской артиллерийской школы. Принц привлек внимание императора, он не замедлил пригласить его на завтрак, состоявшийся после парада, и постарался засвидетельствовать ему такое же почтение, как если бы он был сыном все еще правящего государя.

Великие бедствия в глазах Александра II являлись лишь дополнительной причиной для проявления доброжелательности; превратности судьбы или несчастье человеческой жизни не рассматривались им как падение или унижение.