Александр II

Важным дополнением к политической и экономической характеристике тех лет служит мнение митрополита Московского Филарета из его отчета за 1863 год: «Состояние благочестия в православной пастве представляет вообще вид благоприятный и свидетельствуется прибежностью к особенно чтимым святыням, посещением святых храмов… Но нельзя не видеть и противоположных сему печальных явлений, и преступно было бы равнодушно молчать о них. Литература, зрелища, вино губительно действуют на общественную нравственность. Чрезмерно размноженные светские повременные издания, усиленно распространяемые в народе, неблагоприятно действуют даже тем, что возбуждают и питают не столько истинную любознательность, сколько бесплодное любопытство, дают много чтения приятного и занимательного, но мало назидательного, доставляют познания отрывочные, смешанные, сбивчивые, но с тем вместе поглощают внимание и время, отвлекают от чтения книг основательных, делают умы поверхностными и ленивыми для глубоких размышлений о важнейших предметах знания…

Но если начальство зрелищ, не взирая на неудовольствие здраво и основательно мыслящей части общества, для денежных выгод рассчитанных на поползновенных к нечистым удовольствиям людей, станет повторять подобные зрелища и сильнее введет через них бесстыдство и растление в нравы, то правительство православно-христианское будет ли свободно от ответственности за сие перед Богом?…

Между тем, как зло от литературы и зрелищ действует более на высшие и средние классы общества, дешевое вино губит низший класс народа. Места продажи так размножились, что в некоторых городах на 10 и 11 домов приходится по питейному заведению. Дешевизна и удобство приобретения вина ведет к тому, что не мужской только пол, но и женский, не возрастные только, но и малолетние упиваются вином. Многие дома и души у поселян вконец разорены. Пьянство, вошед в привычку… ввергает людей в нищету, праздность, пороки и преступления…

Но зло растет и благонамеренным трудно будет устоять, если чиновники (по акцизному сбору) будут настоятельно убеждать к открытию кабаков… Если в преследовании финансовых видов не довольно обращается внимания на нравственность народа, это невыгодный расчет. Лучшее богатство государства и самая твердая опора престола – христианская нравственность народа».

4

Но все же та бездна, которая, по всей видимости, возникла между благими намерениями реформаторов и реальным состоянием русского общества, постепенно и неуклонно заполнялась добрыми делами, добрыми помышлениями и чувствами. 1 октября 1862 года в «Санкт-Петербургских ведомостях» в рубрике «Россия» появилась статья следующего содержания: «В наше время между образованными русскими людьми мало уже встречается таких, которые не желали бы законности и свободы, но много еще таких, которые смотрят недоверчиво на наше прогрессивное движение и все ждут реакции.

Мы неоднократно заявляли глубокую веру нашу в невозможность у нас ни революций, ни прочных реакций… Мы осознаем очень хорошо… окружающие нас затруднения, и вопреки уверениям разных свистунов, никогда не отрицаем наших недостатков; в революцию мы не верили и не верим, да и ничего путного не ожидаем от нея…

Мы глубоко убеждены, что России суждено достичь законности и свободы мирным путем, и такую веру основываем на невозможности у нас ни переворотов, ни продолжительной реакции.

Нет, не реакция, а истинно-либеральные элементы сильны в нашем обществе. Великая заслуга нашего правительства заключается не в том, чтобы оно принимало разные меры для обращения общества в либеральную веру… а в том, что оно поняло дух времени и удовлетворяет тем потребностям, которые уже чувствуются в обществе». Под статьей стояла подпись – В. Скарятин.

Таково было отношение «истинно либеральных» дворян к реформам, а вот каково отношение народа? Под этим понятием имелись в виду низы общества, а они были разными. В самом Петербурге воровство днем и ночью было обычным делом. Пьянство распространялось в небывалых размерах, люди валялись на улицах и там же умирали. Полиция потеряла уважение, ее мало кто слушал. Студенты, извозчики, мужики легко вступали в драку с городовым, вознамерившимся отвести нарушителя порядка в часть.

Введение новых учреждений нежданно вызвало к жизни немало злоупотреблений. Новоиспеченные независимые юристы, по впечатлению современника, «как вырвавшиеся из стойла кони, не имея узды, брыкались направо и налево… думая, что приносят пользу». Масса шантажистов и ловких людей поначалу пользовалась неясными статьями законов и новыми судебными институтами. Например, Андрей Борисович Казаков, директор строящейся железной дороги, отказался дать место какому-то субъекту. На наглые требования отвечал резким отказом и – был тем привлечен к мировому судье «за грубость». Речь шла об аресте, но мировой судья ограничился штрафом в 100 рублей. Справедливости ради следует сказать, что было и другое.