Александр II

Беспокойное море российской жизни, взбаламученное крестьянской и иными реформами, меняло самые свои основы. Рушились незыблемые твердыни старины, возникали новые материки, горы и долины, куда с настороженностью входили все те же царские подданные и принимались за устройство новой жизни или продолжение старой. Тут же на просторах формирующейся новой России возникли и вязкие, гиблые болота, ступив в которые, человек пропадал почти наверняка, но которые неудержимо манили молодое поколение, желавшее проявить свою дерзость и удаль и вдохновлявшееся высокими идеалами. Неистовые трибуны внушали им, что все преобразования в России были проведены Александром II нехотя, вопреки его собственной воле и желанию, что он – глупый, ленивый и сластолюбивый старик – лежит, как бревно, на пути светлого потока развития России. И летели, летели на светлое пламя наивные мотыльки…

В те годы студенческие кружки возникали во множестве. Не поощряемые начальством, они принимали обличье невинных объединений и ставили вполне легальные цели: то были общество вспомоществования малоимущим студентам, артель переводчиков с английского, немецкого и французского языков для газет и журналов, издательское содружество. Московское градоначальство не решалось запрещать безобидные платные вечера, организуемые для добывания средств в пользу студентов-бедняков. На такого рода вечера привлекалась масса народу, и делалось это сознательно не только в расчете на материальную выгоду. Настоящая цель иных организаторов была – высмотреть на этих собраниях молодых людей, годных для выполнения революционных замыслов.

Впрочем, не стоит и преувеличивать реальное значение возникавших кружков, времяпрепровождение в коих чаще всего ограничивалось критикой текущего положения, чтением запрещенных книг и пением задорных песен. Так в Москве на Большой Ордынке образовался кружок студентов-пензенцев. Поначалу земляки ни программы, ни конкретных целей не имели. Выступивший на первый план их главарь Ишутин повторял, что главная задача состоит в пропаганде социалистических идей среди студенчества.

Николаю Ишутину было чуть более двадцати. Родился он в Пензенском крае в городе Сердобске в купеческой семье. В ранние годы по желанию отца был отправлен для получения образования в Пензу к родственникам, помещикам средней руки Каракозовым. Оторванность от семьи породила тоску и неприкаянность, прикрываемые гордым юношей внешней дерзостью. Он много читал и любил рассказывать о книгах двоюродному брату Диме Каракозову и его сестрам, у которых пользовался непререкаемым авторитетом.

Волей судьбы он попал в Москву с товарищами после распада первой организации «Земля и воля», оставившей, однако, последышей. Туманная смесь из позитивизма Конта и Спенсера, борьбы за «волю народную», романтического республиканизма Гарибальди и дерзкой насмешливости известных журналов легко дурманил молодые головы. Атеизм овладел умами, ибо церковная казенщина претила, и велик был соблазн безнаказанного отрицания.

– Да зачем же все? Зачем человек живет? – спрашивал иной простодушный маменькин сынок.

– Так себе, родился и живет, и все тут.

Извечное же чувство неудовлетворенности, особенно пылко переживаемое юностью, переводилось из сферы духовной в самую материальную. «Небо» низводилось на «землю», человек объявлен был мерой всех вещей, его воля определяла ход истории, а в текущий момент главной задачей стала «борьба против деспотического самодержавия».

На этой гремучей смеси был налет игры вроде казаков-разбойников. Вылавливание новых волонтеров на больших вечерах называли «рыболовством», и на это дело отряжались умелые «рыболовы», потом отчитывавшиеся перед Ишутиным о результатах.

К светлому социалистическому будущему вначале хотели идти мирным путем – производственных ассоциаций, товариществ и артелей, как учил Чернышевский в своем романе. Для пропаганды идеи создали переплетное товарищество и два швейных заведения. Ишутин долго носился с мыслью сделаться извозчиком, приобрести сообща постоялый двор и проводить свои революционные идеи между извозчиками, видя в тех сильное орудие влияния на умы множества людей по самому характеру их деятельности. Но, потолкавшись среди мужичков, крепко и простодушно веривших в Бога, Царя и Отечество и озабоченных более всего добыванием копейки, отказался от этой мысли.