Александр III

К мундиру приучали с детства. Все первые военные мундиры для великих князей, своих внуков, Николай I заказывал сам. Существовала традиция, по которой мальчики из дома Романовых с пяти до семи лет носили солдатские мундиры, с семи до шестнадцати лет — штаб- и обер-офицерские, а после шестнадцати лет — генеральские.

Потому военная форма была для всех самой удобной и естественной одеждой. Даже дома. Любимой домашней одеждой Николая I был «военный мундир без эполет, потертый на локтях от работы за письменным столом».

С ношением военной формы были связаны так называемые «мундирные потери». Они стали регулярными и чуть ли не обязательными со времен Николая I. Их с удовольствием и радостью обсуждали в семейном кругу. Потери эти исчислялись в пуговицах.

Дело в том, что Николай I любил детей. И не только собственных. Развивая систему кадетских корпусов, Николай I внимательно следил за ними и регулярно их посещал. Эти-то посещения и выливались для царя в серьезные «мундирные потери». Но на эти «утраты» шли вполне сознательно.

Свидетели этих посещений рассказывали: «Государь входил в зал, где нас кишело до 400 ребят и стоял гул, как в громадном птичнике, где разнопородные гогочут и щебечут по-своему на все лады. «Здорово, детки!» — говорил он голосом, которого уже после никогда не забудешь, и вдруг мертвая тишина воцарялась в зале.

«Ко мне!» — и опять взрыв шума и такая мятка вокруг него, как в муравейнике.

Нередко он ложился на пол.

«Ну, подымайте меня», — и тут его облепляли, отвинчивая пуговицы на память, и т. д.

Всего более страдал султан шляпы, ибо все перья разбирались, как и пуговицы, и в виде памяти клеились в альбомы».

Все домашние знали, что традиция «откручивания пуговиц» была не только в кадетских корпусах, но и в институтах благородных девиц.

Сын Николая I Александр II также любил военную форму. Его дети, в том числе и цесаревич, тогда еще мальчишка, любили заглядывать в приемную в Зубовском флигеле Екатерининского дворца в Царском Селе. Там Александр II держал часть «военно-мундирной» коллекции Николая I. Стены приемной украшали картины с изображениями военных, «под стеклянными колпаками стояли куклы, изображающие ординарцев» в форме различных полков русской армии.

Только покидая территорию Российской империи, император мог позволить себе носить партикулярное платье. А теперь он, Александр, должен был сменить мундир на костюм, потому что этого требовал от него этикет.

* * *

2 июня 1866 года в полдень «Штандарт» бросил якорь в проливе Эресунн напротив небольшой рыбацкой деревни Хумлебак.

Вскоре к яхте пришвартовался датский катер, который доставил цесаревича, великого князя Владимира Александровича и сопровождавших лиц на берег.

На пристани высоких гостей встречал сам король Кристиан IX со свитой. После взаимного обмена любезностями монарх пригласил Александра и Владимира в свою карету.

Всю дорогу до королевского замка вели беседы на общие темы, король расспрашивал о жизни в Петербурге, о ближайших планах императора.

У лестницы парадного крыльца замка Фреденсборг, около одной из скульптур льва, цесаревич увидел Дагмару. Рядом с ней была мать, королева Луиза.

И Александр, и принцесса Дагмара чувствовали себя в этот первый день смущенно и стесненно.

По распоряжению короля Кристиана IX Александра Александровича поселили в тех же комнатах, где прежде останавливался его старший брат, цесаревич Николай Александрович. Комнаты располагались на первом этаже в северо-западной части главного здания. Из окон открывался вид на дворцовые сады Фреденсборга, которые не зря считались одними из самых красивых и самых больших садов Датского королевства. В их устройстве и планировке читался стиль барокко. Но на прогулки по садовым дорожкам времени не оставалось.

Время пребывания в Копенгагене было насыщено всевозможными встречами, приемами, беседами. Он посещал исторические места, принимал участие в торжественных застольях…

Все было прекрасно, но одно его мучило. Неотрывно — день и ночь. Это невозможность остаться наедине, поговорить и объясниться с Минни. А необходимость побыть вдвоем он остро ощущал. Хотя, с другой стороны, именно этого момента и боялся. Необходимость встречи с глазу на глаз была вызвана желанием сказать главные слова, которые должны определить их взаимоотношения. А то, что такие слова должны быть им сказаны, он окончательно понял здесь, в Дании. Понял, вновь увидев Минни.

О своих противоречивых чувствах Александр писал родителям:

«Я чувствую, что могу и даже очень полюбить милую Минни, тем более что она так нам дорога. Даст Бог, чтобы все устроилось, как я желаю. Решительно не знаю, что скажет на все это милая Минни; я не знаю ее чувства ко мне, и это меня очень мучает. Я уверен, что мы можем быть так счастливы вместе. Я усердно молюсь Богу, чтобы Он благословил меня и устроил мое счастье».

5 июня вместе с принцем Фредериком и сопровождающими лицами Александр отправился из замка в Копенгаген. В датской столице сфотографировались на память, посетили русскую церковь и русское посольство.