Александр Македонский: Сын сновидения. Пески Амона. Пределы мира

Снова затрубили трубы, и двенадцать тысяч коней устремились вперед, голова к голове, со ржанием и храпом, равняя шаг по мощному сарматскому гнедому Александра.

Тем временем с другой стороны в страшной спешке и не без сутолоки начала собираться персидская конница; уже построившись в ряды, всадники ждали сигнала своего верховного командующего, сатрапа Спифридата.

Неистовым галопом подскакали двое дозорных.

– Господин, нас атакуют! – кричали они.

– Так за мной! – приказал Спифридат, не желая больше ждать. – Прогоним обратно этих яунов, сбросим их в море, на корм рыбам! Вперед! Вперед!

Под звуки рогов земля задрожала от топота копыт огненных нисейских скакунов. В первом ряду были мидийцы и хорасмии[25] с большими луками двойного изгиба, позади шли оксидраки и кадузы с длинными изогнутыми саблями, а замыкали строй саки и дранги, сжимавшие в руках огромные кривые мечи.

Как только конница двинулась вперед, за ней шагом в сомкнутом строю последовала тяжелая пехота греческих наемников.

– Анатолийские наемники! – крикнул им Мемнон, подняв копье. – Проданные мечи! У вас нет ни родины, ни дома, куда вернуться! Вам остается лишь победить или умереть. Помните, никто над нами не сжалится, потому что, хотя мы и греки, мы сражаемся за Великого Царя. Солдаты, наша родина – это наша честь, а копье – это наш хлеб. Сражайтесь за свою жизнь, больше вам ничего не остается. Алалалай!

Он бросился вперед, сначала быстрым шагом, а потом бегом.

Солдаты ответили таким же криком:

– Алалалай!

Они двигались позади, держа фронтальный строй, издавая страшное бряцание железа и бронзы при каждом касании ногой земли.

Александр, увидев белое облако пыли менее чем в одном стадии от себя, крикнул трубачу:

– Труби атаку!

Труба взревела, заглушая неистовый галоп «Острия».

Всадники опустили копья и устремились вперед, левой рукой ухватив поводья и конскую гриву, пока не столкнулись с противником. Длинные ясеневые и кизиловые копья нанесли первые удары, пролился плотный дождь персидских дротов, а затем – неистовое месиво людей и коней, криков и ржания, звона и треска.

Александр заметил Спифридата, который яростно рубил противников мечом, уже красным от крови. Слева его прикрывал гигант Реомитр. Пришпорив коня, Александр устремился туда.

– Сразимся, варвар! Сразись с царем македонян, если у тебя хватит отваги!

Спифридат в свою очередь пришпорил коня, направив его к противнику, и, приблизившись, метнул дротик. Острие задело ремень панциря и оцарапало Александру кожу между шеей и ключицей, но царь обнажил меч и стремительно налетел на сатрапа. Потрясенный столкновением коней, Спифридат был вынужден ухватиться за гриву и открыть бок. Александр тут же вонзил свой клинок ему под мышку. В тот же миг персы обрушили на него свои удары. Чья-то стрела поразила гнедого коня, который упал на колени, и Александр не смог избежать топора Реомитра.

Его щит лишь немного отклонил удар, но топор все равно обрушился на шлем. Лезвие прорубило металл, пробило войлочный подшлемник и рассекло кожу на голове; лицо царя залило кровью, а сам он вместе с конем повалился на землю.

Реомитр снова занес топор, и тут вмешался Черный: крича как одержимый, он взмахнул своим тяжелым иллирийским мечом и отрубил гиганту правую руку.

Варвар с криком рухнул с коня, из обрубка хлынула кровь, унося с собой жизнь, и, когда Александр снова встал и нанес врагу удар, Реомитр был уже мертв.

Царь вскочил на коня, бегавшего по полю без всадника, и снова бросился в самую гущу боя.

В ужасе от гибели своего полководца персы начали отступать. Тем временем удар «Острия» поддержал грозный натиск четырех эскадронов гетайров и фессалийской конницы под предводительством Аминты.

Отважные персидские конники оказались смяты «Острием», проникавшим все дальше вглубь их строя. Легкая кавалерия Александра волнами налетала с флангов. Это были фракийцы и трибаллы, лютые, как звери; они проносились, выпуская тучи стрел и дротиков в ожидании момента, когда враг изнеможет и истечет кровью и можно будет сойтись врукопашную.

Друзья Александра Кратер, Филота и Гефестион, Леоннат, Пердикка, Птолемей, Селевк и Лисимах по примеру царя сражались в первом ряду, стремясь лично встретиться с вражескими военачальниками, многие из которых погибли. Среди них было немало родственников Великого Царя.

Персидская конница обратилась в бегство. Гетайры, фессалийцы и быстрая легкая конница фракийцев и трибаллов, уже возбужденных яростью рукопашного боя, бросились ее преследовать.

Теперь сошлись фаланги педзетеров и наемников Мемнона, которые продолжали наступать сомкнутым строем, плечо к плечу, закрываясь большими выпуклыми щитами, с лицами, скрытыми коринфскими шлемами. Оба войска громко кричали «Алалалай!» и бежали вперед, потрясая копьями.

По команде Мемнона греческие наемники единым броском метнули копья, обрушив на врага тучу железных жал, а потом выхватили мечи и бросились в ближний бой, прежде чем фаланга успела перестроиться. Они вовсю орудовали мечами, стараясь обрубить сарисы и пробить брешь во вражеском строю.