Александр Македонский: Сын сновидения. Пески Амона. Пределы мира

Но он произнес это с горечью, так как помнил спартанскую доблесть, проявленную при Фермопилах и Платее. Он также сознавал, что никакая сила не способна противостоять коррозии времени и только слава проживших жизнь с честью с течением лет возрастает.

По пути назад Александр хотел посетить Дельфы и остался поражен и очарован чудесами священного города. Он остановился перед фронтоном грандиозного святилища Аполлона и взглянул на слова, начертанные золотыми буквами:

Познай самого себя

– По-твоему, что они означают? – спросил его Кратер, которого никогда не занимали философские проблемы.

– Это же очевидно, – ответил Александр. – Познать самого себя – самая сложная задача. Если кому-то удастся до дна познать самого себя, он сумеет понять и других, и окружающий мир.

Они посмотрели на длинную очередь благочестивых паломников. Откуда только не приходили сюда люди с подношениями и вопросами для бога! Не было ни одного места в греческом мире, чьи представители не встретились бы здесь.

– Ты веришь, что оракул говорит правду? – спросил Птолемей.

– У меня в ушах все еще звучит ответ моему отцу.

– Ответ был неоднозначный, – возразил Гефестион.

– Но в конце концов он сбылся, – ответил Александр. – Будь с нами Аристотель, он бы, возможно, сказал, что пророчества способны скорее влиять на будущее, чем предвидеть его…

– Вероятно, – кивнул Гефестион. – Когда-то и я посещал в Миезе его уроки: Аристотель ни во что не верит, даже в богов. Он опирается только на свой разум.

Сложив руки на животе, Аристотель прислонился к спинке кресла.

– А Дельфийский оракул? Ты учел ответ из Дельф? Даже это может вызвать подозрения. Помни: оракул живет за счет доверия к нему, но, чтобы создать это доверие, ему нужно бесконечное наследие знаний. И никто в мире не обладает такими знаниями, как жрецы святилища Аполлона: за счет их они могут предсказывать будущее. Или же определять его. Результат один.

Каллисфен положил руки на стол, где были написаны имена всех, кого на данный момент можно было заподозрить в причастности к убийству царя.

Аристотель продолжил:

– Что ты знаешь об убийце? Кого он посещал последнее время, непосредственно перед цареубийством?

– Насчет этого есть одна некрасивая история, дядя, – начал Каллисфен. – История, в которой глубоко замешан Аттал, отец Эвридики. Можно сказать, по уши.

– И Аттала убили.

– Именно.

– И Эвридика тоже мертва.

– По сути, да. Александр уже построил для нее пышную гробницу.

– Более того, он набросился на свою мать Олимпиаду за то, что она с ней сделала, и, возможно, за убийство ребенка.

– Это как будто оправдывает Александра.

– Но в то же время убийство было ему на руку.

– Подозреваешь его?

– Насколько я его знаю, он не мог этого сделать. Но иногда знание или подозрение о готовящемся преступлении без серьезных попыток ему помешать можно считать формой соучастия. Трудность в том, что слишком многие были заинтересованы в убийстве Филиппа. Мы должны продолжать сбор информации. Истина в этом случае может оказаться суммой большого числа улик против того или иного из подозреваемых. Продолжай расследование фактов, касающихся Аттала, а потом сообщи мне. Но сообщи также и Александру: ведь это он поручил тебе расследование.

– Я должен докладывать ему обо всем?

– Обо всем. И не упусти его реакции.

– Можно сказать ему, что ты мне помогаешь?

– Конечно, – ответил философ. – Во-первых, потому, что ему это доставит удовольствие. А во-вторых, потому, что он и так знает об этом.

Глава 42

Парменион вернулся в Пеллу вместе со своим сыном Филотой к концу осени, отдав все необходимые распоряжения, чтобы войско в Азии могло спокойно перезимовать.

Его принял Антипатр, хранивший в это время царскую печать и исполнявший обязанности регента.

– Мне очень жаль, что я не смог принять участия в похоронах царя, – сказал Парменион. – И я очень сожалею о смерти Аттала, хотя не скажу, что она стала для меня неожиданностью.

– Однако Александр выразил тебе свое полное доверие, послав к тебе Филоту. Он хотел, чтобы ты добровольно принял решение, какое покажется тебе более справедливым.

– Потому я и вернулся. Но меня удивляет царская печать у тебя на пальце: царица-мать всегда не очень-то тебя жаловала. Говорят, она всегда пользовалась большим влиянием на Александра.

– Это правда, но царь прекрасно знает, чего хочет. А хочет он, чтобы его мать держалась подальше от политики. И действует самым решительным образом.

– А в остальном?

– Суди сам. За три месяца он вернул к жизни Фессалийский союз, усмирил фиванцев, вновь сплотил всеэллинский союз и вернул себе Пармениона, то есть ключи от Востока. Для мальчишки, как зовет его Демосфен, это не мало.

– Ты прав, но остается север. Трибаллы заключили союз с гетами, живущими в низовьях Истра, и вместе они постоянно совершают набеги на нашу территорию. Мы потеряли многие города, основанные Филиппом.