Александр Македонский. Царь царей. Книги 1 - 3

Дарий вспомнил предостережения Хоридема, смерть Мемнона и неожиданно почувствовал, что земля все больше и больше уходит у него из-под ног. Он попытался собраться с мыслями, начал успокаивать себя: «Мы просчитались. Но мы все поправим. Пока мы сильнее! Войско у нас гораздо больше!.. Мы заманим врага в глубь страны, а потом атакуем и разгромим его».

Внезапно царя пронзила страшная мысль: вдали от правды, которую он осознал только сию минуту в Экбатане, он, Дарий, стал для Персии чужим и ненужным.

И снова его охватило раздумье: «Мы проигрываем. Но почему? У нас сотни тысяч воинов, золото. У противника нет ни золота, ни стен, за которыми можно укрыться. Что произошло?»

Дарий опустился на скамью около фонтана, сидел прямо, как изваяние, каменное, неподвижное, руки его покоились на коленях. И именно в этот момент, когда он почти успокоился, евнух возвестил о прибытии Тирея, слуги плененной царицы, сбежавшего из лагеря неприятеля.

Упав на колени перед царем, Тирей, разрывая на себе одежды, дрожащим голосом сообщил:

– Статира умерла! Умерла при родах!

Когда Тирей осмелился поднять глаза, он впервые увидел царя горько плачущим.

– Статира умерла! Умерла!.. В плену… Царице великого царства не пришлось даже удостоиться почетных похорон, – причитал царь.

Евнух стал осторожно утешать царя:

– До последнего мгновения македонский царь окружал царицу величайшим почетом. Ее труп был положен на золотые носилки, вынесен в поле и обращен лицом к солнцу. Жрец влил ей в ухо гаому, питье бессмертия, и приготовил к вечности. Труп царицы несли к месту погребения солнечным днем. Ее захоронили в Башне тишины.

– Был ли устроен праздник в честь умершей? – отрешенным, полным печали голосом, тихо поинтересовался царь.

– Да. Праздник продолжался, как и полагается, три дня. Около сосуда с огнем сидел жрец и читал из «Авесты» похоронные молитвы. Два жреца сидели друг против друга с цветами в руках и пели гимны, благословляя умершую.

Вдруг лицо царя исказило почти нечеловеческое страдание. Он наклонился совсем близко к евнуху, чтобы его слова не достигли ничьих ушей, и, с плохо скрываемой дрожью в голосе, спросил:

– Статира была наложницей Александра?

– Царица умерла верной и чистой. Добродетель Александра так же велика, как и его отвага.

Царь царей воздел руки к небу и стал молить богов:

– Даруйте мне сохранить и восстановить мое царство, чтобы я как победитель мог отплатить Александру за то, что он сделал для моих близких, если же мне не суждено более быть господином Азии, то отдайте тиару великого Кира не кому иному, как ему.

И тут же ужаснулся своим словам.

– Нет, проклятый македонец! Нет! Ты отнял у меня все самое дорогое. Бесса ко мне!

Дарий снова почувствовал себя владыкой мира.

В знак печали по Статире слуги надели на Дария рубашку темного цвета и разорвали ее от ворота до пояса.

Царь жестом приказал всем удалиться, решив до прихода Бесса остаться в полном одиночестве, чтобы собраться с мыслями.

Великий царь сидел в саду, пронизанном лучами яркого солнца, но все вокруг казалось ему черным. Он мысленно вызывал образ любимой жены и повторял про себя слова из «Авесты»: «Ты была всеми любима за твое величие, доброту и красоту, за твое благоухание и победную силу, ибо и ты меня любила за мое величие, мою благость и красоту. Когда ты видела человека, живущего в легкомыслии, ненависти, скрывающего свой хлеб, то ты садилась возле него и пела гимны и приносила жертвы огню Ахурамазды, а праведного ты ободряла, откуда бы он ни приходил: из близких мест или из дали».

Когда Бесс подошел к царю, одиноко сидевшему в своем саду на скамье, лик Дария был спокоен и полон царского величия.

Царь поднял на царедворца глаза:

– Повелеваю! Завтра же принести пожертвования в честь Статиры по всей Персии, раздать новые одежды жрецам и всем нуждающимся.

Бесс склонил голову в знак повиновения.

Наступила долгая тишина.

Наконец, властелин мира снова заговорил:

– Повелеваю! Не жалеть золота, найти людей, ненавидящих македонского царя. Именно таких много среди афинян. Они должны завоевать его доверие и убить, безжалостно убить царя македонян. Обязательно допроси Тирея, слугу царицы, кто из приближенных Александра мог бы быть нам полезен и исполнил бы нашу волю. А теперь иди!..

На следующий день, едва взошло солнце, по пути следования царя к месту жертвоприношения по обеим сторонам дороги выстроились ряды воинов. За эти ряды никто не смел заходить, ибо нарушающих правило зорко выслеживали биченосцы.

Из распахнувшихся ворот царского дворца первыми вывели великолепных быков, предназначенных для заклания. За быками горделивой поступью следовали великолепные кони, тоже уготованные для жертвы. За конями торжественно шествовали маги, облаченные в белые одежды, несшие огонь в жаровне.

Вскоре вслед за магами появился царь царей Дарий в тиаре и в пурпурном хитоне с белой полосой – никто, кроме властелина мира, не смел носить хитон с такой полосой.

При виде царя все попадали ниц.