Александр Македонский. Царь царей. Книги 1 - 3

– Кровь тысяч людей льется по воле одного человека.

– Случайные победы сбили Александра с толку.

– Он погубит все войско.

Филота, сын Пармениона, стоящий за спиной царя, подумал про себя: «Александр считает себя сыном Зевса, но вряд ли поумнел от этого».

– Давно пора вернуться домой, в Македонию!..

Александр взбесился:

– Войска пойдут туда, куда прикажу я!..

Птолемей попытался успокоить царя:

– Помнишь, Аристотель рассказывал нам об этом. Он сам видел однажды, как луна погрузилась во тьму. Это затмение.

Александр приказал:

– Где прорицатель? Позовите Аристандра!..

Как из-под земли появился прорицатель Аристандр.

Воины с горящими факелами вплотную окружили прорицателя и царскую свиту.

Все мгновенно смолкли.

В полной тишине царь обратил вопрошающий взгляд к прорицателю.

Речь Аристандра звучала вкрадчиво и убедительно:

– Луна – светило персов, а светило эллинов – Солнце. Теперь боги скрывают светило персов в знак их скорой гибели.

Луна снова показала свой светлый край. Осветила успокоенные лица.

– Небо дарует нам победу!

– Прорицатель мудр!

– Войско Александра непобедимо!

Александр в задумчивости тихо сказал Гефестиону:

– Ничто так не воздействует на толпу, как суеверие. Они скорее последуют за прорицателями, чем за своими командирами, и предпочтут безумство благоразумию.

Царь повернулся к воинам, громко и уверенно произнес:

– Войско Александра непобедимо!

Гефестион широко улыбнулся, повторил:

– Войско Александра Великого непобедимо!

V

Таида дала согласие посланцу Персея посетить вместе с Иолой пир. Об этом ее настоятельно просил и молодой аристократ Менандр, заинтриговав тем, что она увидит в доме Персея коллекцию уникальных произведений искусства, собранную из разных стран. Кроме того, продолжал уговаривать гетеру Менандр, молодежь жаждет увидеть истинные сокровища Афин на этом пиру.

Таида сама решила нарядить Иолу к пиру. Ее эллинская душа любила наслаждаться созерцанием совершенного человеческого тела больше, чем всем иным на земле. При виде гибкого тела Иолы, словно изваянного из жемчужно-белой массы, Таида не могла скрыть восхищенного возгласа и, отойдя на несколько шагов, стада любоваться этой несравненной, полной весеннего очарования красотой.

– Иола, – воскликнула Таида, – ты прекрасна, как Персефона.

Иола стояла неподвижно, исполненная гармонии, как творение Праксителя. Она подняла руки, выдернула заколки, и в одно мгновение, слегка тряхнув головой, прикрылась волосами, как плащом.

Подойдя к ней и касаясь ее золотистых локонов, Таида сказала:

– Я не стану посыпать их золотой пудрой, они сами светятся золотом. Разве кое-где добавлю золотистого блеска, но слегка, чуть-чуть, как если бы их озарял луч солнца.

Таида увлажнила волосы подруги вербеновым настоем, затем принялась умащивать ее тело благовонными аравийскими маслами, после чего надела на нее хитон из белоснежной ткани с золотым шитьем. Вокруг талии Таида завязала пояс, сплетенный из золотых нитей.

Лишь только прическа была готова, рабыни уложили хитон на Иоле красивыми легкими складками, после чего Таида сама застегнула на ее шее золотое ожерелье, украшенное цветной эмалью и, слегка тронув белокурые локоны подруги золотой пудрой, приказала наряжать себя.

Едва Таида была одета и причесана, перед воротами дома появились великолепные носилки.

Пир в доме Персея должен был начаться сразу после захода солнца.

Носилки доставили гетер в один из самых дорогих районов Афин. Здесь царила благопристойность. Дома были повернуты к улице спиной и смотрели внутрь; им нечего было рассказать случайному путнику, их тайная жизнь открывалась лишь тому, кто был сюда вхож.

У входа в дом было светло и шумно. Горели факелы, которые держали в руках рабы. Гостей встречали музыканты, игравшие на авлоях, сирингах и лирах. В большинстве своем гости прибывали на роскошных носилках, которые втаскивали на холм запыхавшиеся рабы. Едва хозяева опускались на землю, носильщики бежали за угол, в заднюю часть дома, где собирались и коротали часы ожидания рабы, пока развлекались хозяева.

Вечер был теплым; многие из гостей задерживались на пороге послушать музыкантов. Сладкая, как пение птиц, мелодия парила в сумеречном воздухе. По всему было видно, что Персей мог себе позволить покупать лучшее.

В закрытом паланкине, несомые двенадцатью рабами, к дому были доставлены Таида и Иола. На пороге тут же появился хозяин, одетый в бледно-желтый хитон, украшенный вышивкой из золотых нитей. Он был хорош собой: высокий и крепко сбитый, с волевым подбородком и сверкающими черными глазами. Увидев Таиду, он сделал едва уловимый жест рукой. Музыканты тут же заиграли громче и воодушевленнее.

Рабы опустили свою ношу. Таида и Иола ступили на землю, и свет факелов осветил улыбки на их лицах.

Персей выступил вперед, приветствуя юных гетер:

– Приветствую вас, прекраснейшие из гетер на земле, как звезды на небе! Приветствую тебя, божественная Таида! Приветствую тебя, прелестная Иола!

Таида ответила:

– Приветствую тебя, Персей!..

Обняв гетер за плечи. Персей ввел их в дом.