Александр Невский и Даниил Галицкий. Рождение Третьего Рима

Для нашего исследования необходимо подчеркнуть два принципиальных факта. Во-первых, патриарх Цареградский напоминает московскому князю о том, о чем византийская дипломатия не уставала доносить всеми возможными средствами, начиная определенно с IX века, по крайней мере, до новообращенных в христианство народов. Но и Василий I выражал точку зрения русских князей на свое отношение к «единому царю» для всех христиан, которая, конечно, зародилась задолго до переписки в византийским патриархом. Можно утверждать, что в русском религиозном сознании уживались две точки зрения. За басилевсом ромеев признавалось первенство чести, но не признавалось виртуальное единодержавие над христианскими этносами.

Для этого были особые причины, донесенные до нас поздним преданием о «дарах Мономаха», но преданием, по нашему глубокому убеждению, имевшим под собой серьезную историческую основу, которая, конечно, была известна на Руси и во времена Александра Невского, и после него. Прапрадед Александра Владимир Мономах, внук Ярослава Мудрого, получил в Киеве прекрасное по тем временам образование благодаря отцу, князю Всеволоду, который сам был хорошо образованным человеком, одним из первых на Руси полиглотом, владевшим пятью языками: греческим, латинским, половецким и, возможно, английским. Последний пригодился Всеволоду, чтобы сосватать дочь английского короля Гаральда Гиту за своего сына Владимира Мономаха. Второе имя (Мономах) было дано княжичу дальновидным Ярославом Мудрым, который не исключал возможности, что его внук со временем сядет на престол в Константинополе. С началом XVI века персона Владимира Мономаха приобретает особое значение для русского самодержавия. Московские государи начинают смотреть на него как на своего родоначальника. Как уже неоднократно отмечалось, в официальной политической идеологии утверждается концепция, согласно которой Московское государство является наследником Византийской империи («Москва — Третий Рим»), Владимир Мономах рассматривается в рамках данной концепции в качестве лица, через которого московские государи получили от византийских императоров царский венец.

По линии своей матери Владимир мог считаться прямым наследником престола Византии. Эта мысль дала право автору «Слова о погибели Русской земли», воспевающему великого князя Владимира Мономаха, написать, как византийский император его побаивался: «Великие дары посылаша к нему, абы под ним великий князь Володимер Цесаря-города (Царьграда) не взял». Таким образом на Руси уже существовала идея, согласно которой династия Мономашичеи становилась равночестной императорам Второго Рима. Эта идея предопределила и дальнейший генезис идеи о прямой преемственности русских государей к византийским царям, которая воспринималась в рамках той идеологии, которая была изложена письменно патриархом Антонием IV московскому великому князю Василию Дмитриевичу. Данное послание является наиболее отчетливым, по словам исследователя данной проблемы К. Пицакиса, манифестом византийской политической идеологии, которая широко используется с целью охарактеризовать модель «симфонии», основной идеологический принцип, политический, философский, нравственный идеал Византии, а именно органическое единство империи и Церкви в едином политическом и юридическом порядке, при котором вопрос об отношениях между двумя «властями» был просто лишен смысла.

Это был неделимый понятийный аспект христианской империи. Принцип единства империи и Церкви имел один принципиальный момент. Исходя из него византийская политическая идеология отрицала за иными православными этносами возможность иметь собственных царей. Русь, не имея с Византией общих границ, вырвавшая крещение у империи силой, с самого начала оформляла свои отношения как равноправный политический партнер. Русские князья признавали императора Царьграда главой «православного содружества», сознавая и принимая византийскую идеологическую установку, которая была актуализирована к политической ситуации, создавшейся в тот момент, когда центр этого содружества рухнул. И не будет большой натяжкой сказать, что актуализация и прямое заимствование идеологии «имперского центра» для Руси могло иметь место после 1204 г. После восстановления имперского центра в Царьграде в 1261 г., незадолго до кончины А. Невского, ситуация не вернулась в прежнее русло. На Руси, в православных странах Балкан литературные памятники позволяют сделать заключение, что атрибуция царского титула другой персоне, кроме византийского императора, вопреки политической теории «Второго Рима», стала общим местом. В своей духовной грамоте митрополит всея Руси Киприан отпускал грехи «святым и правоверным царем христианским, и елицы отъидоша сего жития по моем поставлении и елицы живут».