Александр Одоевский

— Саша, ты не спишь?

— Нет, отец.

Иван Сергеевич посмотрел на осунувшееся лицо сына и покачал головой. Давно ли появился в его семье этот красивый большеглазый мальчик? Давно ль с волнением услышал он его голос? Увидел измученное, но счастливое лицо жены — женщины, любившей его болезненно и безмерно?..

На счастье жизнь дана нам или на горе? Как пере-несть тяжелые удары судьбы? Как вырастить сына достойным славного отечества? Сына, казалось, вчера возвестившего о своем появлении на этом свете первым нетерпеливым криком.

— Милостивый государь, князь Иван Сергеевич! Позвольте поздравить вас!..

— С сыном Александром? — не веря, воскликнул он.

— С первенцем, ваше превосходительство!

— Никита! Шампанского! Нет-нет, не отговаривайтесь, доктор! Вы непременно пообедаете с нами. А как княгиня?

— Слаба еще, но чувствует себя удовлетворительно.

— Виват князю Александру Ивановичу!..

Случилось это в 1802 году, месяца ноября 26-го числа, в доме № 40 на Петербургской стороне нашей Северной Пальмиры.

— Князь Александр! Где вы?

А он бежит по мокрой траве, счастливый, что отделался от ласковых рук матушки и назойливых нянек, бежит к Нерли, над прозрачной водой которой растерянно повисло утреннее солнце.

Что там, за камышом?.. Плывут ли по волнам большие рыбы?.. Шуршит и катится ли по дну торопливая галька?.. А за ржаным полем на том берегу?.. Уходят в небо темные сосновые боры, лежит между холмами большое село, сияют золотом купола церквей…

Мир так велик, от него кружится голова, немеет сердце.

— Князь Александр! Сашенька!..

Куда же спрятаться от приближающихся голосов?

Кусты колючи, берег крут, вода черна и холодна… Нырнуть в такую — и не выплыть. Ох, страшно! Придется вылезти и сдаться.

— Ах, боже мой, сынок! — прижав его к своим коленям, испуганно бормочет княгиня. — Разве так можно! Здесь очень глубоко. Почему ты улыбаешься? Пойдем домой.

Тропинка огибает взгорок, выходя к барской усадьбе.

— Вот и наш князек! — радостно восклицает старая нянька. — Чай, не заблудится в родных местах.

Осекшись под строгим взглядом Прасковьи Александровны, она всплескивает руками и спешит в высокий деревянный дом.

У резных ворот сына с матерью встречает гувернер в старомодном сюртуке с длинными фалдами.

— Ох уж это молодое поколение! — сокрушенно вздыхает он и, слегка взбрыкивая в разные стороны тонкими ногами, обутыми в лаковые туфли с медными пряжками, направляется в свою комнату дочитывать очередной французский роман.

Виновник же всех треволнений останавливается на широком крыльце и, обернувшись, взглядом окидывает родное село Николаевское: низкие крестьянские дворы, высокую липу на косогоре, голубые пруды, блестевшие за плетнями, и вновь рождается в его сердце восторг.

— Вот приедет Иван Сергеевич, — укоризненно шепчет сыну княгиня, пытаясь затащить его в дом. — он не спустит твоего своевольства. Князь у нас очень строгий, генерал…

— Вот и не строгий, — отвечает Саша. — Папа даст мне потрогать блестящие ордена, посадит на коня, и… поскачем мы с ним в поле. Наперегонки с ветром!..

Он мечтательно щурит глаза, но тут же открывает их. Втягивает носом воздух и, учуяв доносящийся из кухни ароматный запах жареных пирогов, стремглав врывается в дом.

— Ах, пострел! — отпрянув от неожиданности, восклицает Прасковья Александровна и крестит закрывшуюся дверь. — Да сбережет тебя господь! Да ниспошлет вечную благодать!..

И торопливо идет вслед.

Дом затихает.

Лишь гувернер рыдает в своей комнате над очередным романом, нюхает табак, пуховочкой пудрит покрасневшие веки и смотрит в широко распахнутое окно.

Над полем летит торопливое облачко…

Может быть, из Франции, из родных мест?..

Может быть… Но что там? Как там?

Судя по газетам, ничего хорошего…

25 июня 1807 года в небольшом местечке Тильзит российский император Александр I заключил с императором французов Наполеоном «оборонительный и наступательный союз».

Союз этот разорвал отношения России с Англией, находившейся в континентальной блокаде Французы ликовали. Придворные льстецы пели Александру дифирамбы. Однако мир этот стал для России одним из самых бесславных.

2

«Родители дали мне воспитание, приличное дворянину русскому, устраняя как либеральные, так вообще и всякие противные нравственности сочинения».

(Из показаний А. И. Одоевского на следствии)

В Петербурге его окружил целый штат гувернеров и учителей. Мир юного князя ограничился размерами отцовского дома: с толстыми стенами, неширокими окнами, просторными комнатами и тяжелыми замками на дубовых дверях.

Прасковья Александровна души не чаяла в единстве»-ном сыне. Иван Сергеевич, обожавший его, скоро совсем уволился со службы, чтобы все время и силы отдать ему.

— Александр, никогда не забывай о своем происхождении. Ты Рюрикович! Предки твои — удельные князья Черниговские.

Особое предпочтение в доме Одоевских отдавалось словесным наукам и французскому языку.

— Развивайте, Саша, свои способности, — не раз говаривал ему непременный секретарь Российской академии наук Петр Иванович Соколов. — Не должно дворянину забывать о родной словесности.