Александр Первый и Наполеон. Дуэль накануне войны

В резюме доклада Шампаньи выдвинул целую программу дипломатических действий против России. «Результатом этого обзора, основанного на донесениях министров вашего величества при северных дворах и на секретных сообщениях, полученных министерством иностранных дел, являются следующие выводы:

1. Наш союз с Россией, несмотря на личные качества императора Александра, должен рассматриваться как ненадежный и идущий к концу.

2. Сближение петербургского и лондонского дворов, вызванное различными обстоятельствами, не может быть отсрочено на долгое время и частично зависит теперь от состава и политики нового английского министерства.

3. В случае разрыва с Россией Пруссия должна быть рассматриваема как противник, и Франция совершенно не заинтересована в ее вхождении в свою федеративную систему (Рейнский союз. – В . C.).

4. Польша и Саксония являются самыми полезными и верными союзниками Франции против России и самыми заинтересованными в разделе остатков прусской монархии.

5. Нельзя ничем пренебрегать, чтобы обеспечить себе поддержку Швеции либо путем субсидий, либо даже путем брака с принцессой императорской фамилии, но эти переговоры должны вестись с чрезвычайной осмотрительностью для того, чтобы не обеспокоить Россию и ускорить ее мир с Англией и Турцией до завершения дел в Испании и Португалии.

6. Нужно продолжать в Константинополе начатые переговоры таким же образом, как и в отношении Швеции, до тех пор, пока войска, занятые сейчас войной за Пиренеями, смогут передислоцироваться в Иллирийские провинции (Далмацию. – В . С.) и на Север Германии.

7. Есть обоснованная надежда и способы привлечь Данию и Австрию к союзу против России и Англии… План этого союза и его результаты должны быть развиты и уточнены в зависимости от того, какое решение будет принято относительно Пруссии и Польши».

Не все эти предложения были одобрены Наполеоном. В частности, как показали дальнейшие действия французской дипломатии, он отклонил планы раздела Пруссии и восстановления Польского королевства. Но в целом многие из соображений Шампаньи легли в основу негласной практической программы наполеоновской дипломатии в 1810–1812 гг.

* * *

Каждая из «союзных» сторон тщательно маскировала истинные цели своей политики, стремясь утопить серьезные спорные проблемы в бесконечных переговорах по второстепенным вопросам. Особенно часто к этой тактике выигрыша времени в 1810–1812 гг. прибегала русская дипломатия. Так, когда осенью 1810 г. Наполеон потребовал от Александра I прекратить нейтральную торговлю, а затем занял атлантическое побережье Северной Германии, дипломатия Александра I тотчас же выдвинула контрвозражение.

Дело в том, что в число присоединенных к Франции 13 декабря 1810 г. северогерманских земель попадало герцогство Ольденбургское – наследственное владение русской императорской фамилии. После Тильзита, отдавшего всю Западную Германию под фактический протекторат Наполеона (Рейнский союз), герцогство Ольденбургское потеряло для России свое былое значение, а с 13 декабря 1810 г. оно вообще оказалось со всех сторон окруженным территорией Франции. Правда, Наполеон перед оккупацией атлантического побережья предложил герцогу в качестве компенсации Эрфурт. Но царь отсоветовал герцогу соглашаться на это предложение.

Русской дипломатии важен был повод – ущемление прав герцогства прямо нарушало статью 13-ю русско-французского мирного договора в Тильзите. Когда же 30 декабря 1810 г. в ответ на отказ России усилить режим континентальной блокады и принятие «Положения о нейтральной торговле» французские войска неожиданно вторглись в пределы герцогства, а сам принц Ольденбургский был лишен престола, то лучшего повода для обвинения Франции в нарушении условий Тильзитских соглашений русской дипломатии было и не сыскать.

Ольденбургский вопрос тотчас же встал на повестку дня всех официальных франко-русских переговоров и не сходил вплоть до начала войны 1812 г. (ситуация, аналогичная англо-французским переговорам 1806 г. о наследственных владениях английских королей в Ганновере, кстати, расположенного рядом с Ольденбургом). Как только французские дипломаты говорили «континентальная блокада», русские отвечали – «Ольденбург». Александр I постарался раздуть «ольденбургский вопрос» до размеров вселенского бедствия, везде и всюду выдвигая его в качестве предварительного условия решения любых спорных вопросов франко-русских отношений.

* * *

В апреле 1811 г. из-за Ольденбурга и русского тарифа 1810 г. дело едва не дошло до официального разрыва франко-русских отношений и новой войны. Поводом для военной тревоги послужили взаимные опасения, что «союзник» первым начнет военные действия. В Петербурге присоединение обширных северо-германских территорий расценили едва ли не как начало войны. Агентура из Польши доносила, что французы усилили поставки оружия полякам. Тогда царь отдал приказ придвинуть к западной границе несколько корпусов.