Александр Солженицын. Гений первого плевка

Александр Исаевич!

Бог помощь!.. Читаю Ваш трактат «Лет двести и все вместе». Отменно. Содержательно. Боже милосердный, как царское правительство с ними цацкалось! Одних Комитетов — шесть… И оно же ненавидимо было. Вот Ваша Книга Жизни, а не комический «Архипелаг». Уже на 39 странице вдруг ударило: «А не выдвинуть ли это сочинение на Шолоховскую премию?» И честь великая, и бюджет поправите, и удобный случай при вручении признаться насчет «Тихого Дона», что бес да вот они и попутали. А? Это первое мое дело, А второе — Эдуард Лимонов. Ведь посадили беднягу. Уже несколько месяцев сидит. А он же никого не убил, не ограбил, родину не предал, как бесчисленные киселевы да сванидзы, с коими Вы, к сожалению, находите возможным беседовать при всем честном народе. Это ж негодяи, и рожи у них негодяйские.

Так вот, Александр Исаевич, не могли бы Вы, как бывший узник (не говорю уж нобелиат!), в любой сообразной и удобной для Вас форме поддержать хлопоты Союза писателей России о смягчении участи собрата. Вы-то лучше других представляете себе его положение. В эти несносные дни мы от жары и на лоне природы места себе не находим, а он там в каменном мешке. А человек-то талантливый, горячий, живой. Я вот клубнику жру на даче, река рядом, а он?..

Если надумаете, если сможете, дайте знать через В.Бондаренко или по телефону мне.

Помогай Вам Бог в работе над вторым томом!

P.S. Говорюхин отказался взять его на поруки. А? Интеллягушка… Вот бы я кого посадил.

Напечатано в «Патриоте». Ответа не последовало.

МОИ ЧИТАТЕЛИ О СОЛЖЕНИЦЫНЕ

Наталья Решетовская в первых трех номерах журнала «Дон» за 1990 год, выходивший тогда тиражом свыше 100 тысяч экземпляров, выступила с большой публикацией «Александр Солженицын и читающая Россия». Там приведены письма к писателю и в редакцию «Нового мира» главным образом тех, кто вместе с ним отбывал в лагере срок, а также армейских сослуживцев. Письма были вызваны первыми публикациями автора в начале и середине 60-х годов, больше всего — «Одним днем Ивана Денисовича», и имели весьма одобрительный, порой даже восторженный характер. Немалую роль при этом играло, надо полагать, то житейское соображение, что вот, мол, он стал так известен, прославлен, знаменит, а я когда-то лично знал его простым человеком.

Я выступил с первыми публикациями о Солженицыне уже в конце 80-х — начале 90-х, когда облик писателя стал вполне ясен. Поэтому письма читателей, которые я получал при этом, имели уже в основом совсем иной характер. Вот выдержки из некоторых.

Дорогая «Советская Россия»!

Когда я и моя старшая дочь прочитали блестящую отповедь негодяю Солженицыну, данную B.C. Бушиным, мы чувствовали себя почти так же, как в 41-м году при известии о первом разгроме фашистов под Москвой после страшных месяцев отступления.

Солженицын не просто отдельно взятый подонок. Это уже целое социальное зло, вариант «чумы 20 века»: это оплеванные старики-ветераны, завоевавшие нам право на жизнь, это инвалиды войны, в том числе и «афганцы», униженные, травимые и гонимые, это бесконечная ложь, цинизм, демагогия, тошнотворное лицемерие, это «любовь к России», но обязательно — вшивой, лапотной, нищей и бессловесной, с одной стороны, хищно-кулацкой, с другой. Это кощунственное поигрывание цитатами из Евангелия, откуда ему лучше бы вспомнить слова: «Не бойтесь убивающих тело, бойтесь убивающих душу», а также «Не всякий, повторяющий „Господи! Господи!“, войдет в Мое Царство».