Александр Золотая Грива.

Если Михаил отмахивался от нашёптываний, то Александр не обладал такой выдержкой. Однажды, когда интриганы достали, приказал арестовать всех говорунов, посадить в яму. Александр, будучи достаточно хорошо знакомым с обычаями ромеев, собственноручно написал донос императору о возможном заговоре против божественной особы. Заговорщиками назвал тех, что сидели в яме. Через десять дней из Константинополя пришёл ответ из канцелярии императора. В письме выражалась благодарность за своевременное разоблачение преступников и предлагалось самому решить их судьбу. Александр тут же приказал отрубить всём головы.

Стратиг долго хохотал, когда доложили о происшедшем. Он хорошо знал, почему Александр не станет гнаться за властью - она не нужна ему. Ещё при первой встрече Михаилу бросилось в глаза полное равнодушие русского к чинам и званиям. Он каждый раз удивлённо поднимал брови, когда слышал подобострастные рассуждения о наградах, чинах, должностях. Откровенно смешило стремление окружающих добиться внимания начальства. Стратигу понравилось, что этот варвар разговаривал с ним, наместником императора спокойно, без подобострастия, с обыкновенным человеческим уважением. А когда Михаил узнал, что Александр, так высоко поднявшийся в Константинополе, всё бросил и уехал, то окончательно поверил, что этому русичу глубоко плевать на чины.

Александр действительно не желал занять место стратига и стать почти неограниченным властелином северо-западных провинций, но он учитывал нравы ромеев. В каждом докладе стратигу он подчёркивал, что победы достигнуты благодаря руководству Михаила. Тот читал, посмеивался и отправлял доклады императору с приписками, в которых подчёркивал, что победы достигнуты благодаря мудрым указаниям императора Василия. Так делали всё в империи, это было нормой и даже правилом хорошего тона.

Так прошла осень, потом зима. С наступлением вёсны ромеи стали готовиться к новой войне с болгарами и, как только земля подсохла, армия выступила. Император Василий, для которого болгары и всё связанное с ними было глубоко ненавистно, приказал начать новую войну, цель которой - сжечь как можно больше болгарских городов, как можно больше убить болгар. В приказе на начало кампании недвусмысленно предписывалось - уничтожать всех, кто говорит на болгарском языке. Малолетних детей следовало отправлять вглубь империи в специальные лагеря, в которых из малолетних болгар делали стопроцентных ромеев.

Подобная практика была очень широко распространена тогда, да и много позже с успехом применялась теми, кто в конце концов уничтожил Восточно-Римскую империю - турками. Элитные войска турок, янычары, будут комплектоваться отуреченными славянами.

Империя вступала в новую войну. Южная Европа в который раз становилась театром военных действий.

В армии Александра было много священнослужителей. Их роль очень велика, без участия священника не начинали ни одно мероприятие. Духовник Александра, отец Анатолий, давно покинул его, ещё когда Александр вернулся в Константинополь. Как-то незаметно исчез, пропал, а Александр не обратил внимания. В то время его интересовали совершенно другие дела, не духовные. Но судьба ещё раз свела их вместе.

Как-то раз, когда очередное сражения с болгарами закончилось победой ромеев, Александр со свитой посыльных, телохранителей и просто подхалимов, которые всегда толкутся возле сильного человека, объезжал поле битвы. Раньше он никогда так не делал, но сегодня непонятно почему выехал в поле.

Далёко впереди, на пределе видимости, темнеет полоска леса. В нём скрылись остатки болгарского войска. Преследовать не стали - Александр хорошо знал, что такое дремучий лес и как в нём воевать. Огромное поле, пересечённое в нескольких местах неглубокими оврагами, усыпано убитыми. Ромеи уже собрали своих, оставались только болгары.

Трупы лежали в самых разных положениях - на спине, на груди, некоторые сидели, прислонившись к воткнутому в землю мечу или копью. Всё убиты ударом в грудь или голову. Ран на спине ни у кого. Это значило, что каждый сражался до последнего и пал в битве, а не удирая с поля боя. Убитые страшно порублены, глубокие раны от ромейских мечей рассекали тела едва не пополам, головы разбиты так, что мозги вытекли с кровью и застыли грязными серыми комками, словно маленькие сугробы талого снега.

Там и тут валяются отрубленные руки, ноги и везде кровь, густая, коричневая, как кофейная гуща. Вбитая в землю трава залита этой страшной гущей, кое-где уже схватившаяся коркой. Запах бойни, густой, тяжёлый, заполнил всё поле, будто вода в половодье.

Конь под Александром часто тряс гривой, фыркал и заметно нервничал. Ступал очень осторожно, обходя трупы. Возле мёртвых лошадей начинал дрожать, шёл стороной и не слушал поводьев.

Тучи воронья кружатся над страшным полем, от непрерывного счастливого карканья звенит в ушах. По земле тут и там шныряют юркие тени. Это лисицы и волки спешат покушать свежего человеческого мяса. Оно скоро протухнет, будет не то.