Александровский парк Царского Села. XVIII – начало XX в. Повседневная жизнь Российского императорского двора

Экспозиция Арсенала: зал рыцарей

Изучением и систематизацией коллекции оружия «всех эпох и народов» занимались императорские библиотекари. Они же издавали описания коллекции и каталоги[302]. Хранителем Арсенала с 1840 по 1863 гг. состоял Ф. А. Жиль

[303].

Обслуживали оружие отставные унтер-офицеры гвардейских полков, назначаемые туда лично Николаем I. То, что унтеров лично знал монарх, подтверждает их право ежегодно поздравлять царя со всеми праздниками: Рождеством, Новым годом, днем рождения, Пасхой и тезоименитством. Эти поздравления влекли за собой ответные денежные подарки царя. Так, в январе 1833 г. арсенальные унтер-офицеры «по случаю поздравления» царя с Новым годом получили на всех 1025 руб.[304]. А в ноябре 1834 г. унтер-офицеру Арсенала Ивану Федорову выплатили «именинных» из собственной гардеробной суммы Николая I 100 руб.[305].

Вестибюль Арсенала

Надо сказать, что император обращался к своим унтерам и с «непрофильными» просьбами. Например, они его периодически стригли, чистили его духовые инструменты, перешивали его мундиры, и все эти услуги непременно оплачивались. Поэтому становится понятным один из пунктов завещания Николая I, написанного 4 мая 1844 г. в Александровском дворце перед поездкой в Англию. В завещании отдельным пунктом значилось: «15. Прошу императора милостиво призреть стариков-инвалидов, у меня живших по разным местам под названием арсенальных. Желаю, чтоб они доживали свой век на прежнем положении, разве угодно будет ему улучшить их содержание»[306].

Очень редко экспонаты из коллекции оружия Арсенала использовались «по назначению». Когда в 1842 г. у Николая I с императрицей Александрой Федоровной приближалась дата серебряной свадьбы, то император в качестве подарка жене решил устроить рыцарскую карусель, в ходе которой использовались подлинные максимилиановские доспехи.

При императорах-охотниках – Александре II, Александре III и Николае II – коллекция Царскосельского Арсенала значительно пополнилась различными экспериментальными и подносными образцами охотничьего оружия. Сам факт увлечения охотой первого лица страны рассматривался изобретателями и оружейниками, русскими и иностранными, как удачный шанс для того, чтобы через подношение царю того или иного образца огнестрельного оружия пробиться на оружейный рынок России, получив солидный заказ от Военного министерства. Для таких «маркетинговых» расчетов имелись все основания, поскольку на рубеже 50–60-х гг. XIX в. Военное министерство и Главное артиллерийское управление активно выбирали базовую модель казнозарядного нарезного оружия, которое должно было заменить устаревшее оружие времен Крымской войны (1853–1856).

Проблема скорейшей замены устаревшего оружия была тогда столь остра, что это отчетливо осознавали и профессиональные оружейники, и особы императорской фамилии. При этом следует иметь в виду, что в России еще в 1803 г. в войска впервые поступил кавалерийский штуцер с граненым стволом и 8 нарезами в канале. В 1805 г. ввели винтовальное унтер-офицерское ружье с 6 нарезами и егерский штуцер с 8 нарезами. Однако все они заряжались с дула, были дорогими в производстве и поэтому не получили широкого распространения в войсках. После поражения России в Крымской войне переход на казнозарядное нарезное оружие стал одним из важных элементов военной реформы.

Сложившаяся ситуация активно использовалась европейскими оружейниками, которые всячески старались лоббировать свои разработки казнозарядных винтовок[307]. Например, в сентябре 1855 г. швейцарский механик Фаснахт прислал Военному министру записку об изготовленном им оружии, которую 30 сентября 1855 г. передали на рассмотрение Комитета «Об улучшении штуцеров и ружей». В январе 1856 г. модель карабина Фаснахта передали в штаб Инспектора всей артиллерии. Покровительствовал оружейнику секретарь великой княгини Анны Федоровны[308].

Результатом переписки стало прибытие в Петербург женевского оружейника мастера Фаснахта, который лично лоббировал свой «штуцер особого устройства». Из «Краткой записки об изобретениях швейцарского оружейного мастера Фаснахта по части ручного огнестрельного оружия» указывается, что его штуцер возбудил «внимание агентов Франции и Англии». Это дело держал на личном контроле сам Александр II, который и разрешил вызов Фаснахта в Россию. Однако по результатам испытаний военные признали штуцер «не соответствующим современным требованиям, находя в то же время полезным приобретение штуцера и карабина». В результате Фаснахт, получив по распоряжению царя 700 руб. сер., отбыл на родину[309]. По этой же схеме прошло испытание карабинов оружейников Дюпра и Прела-Брюнан. При этом образцы штуцера остались в коллекции Арсенала.