Альфа и Омега. Книга 2

— Нам нужно за вашей машиной съездить на автомойку, — лениво растягивая слова, сообщил Дракон, перекатывая язык во рту, словно шарик жвачки. — Вы вечером, как всегда, в «Элизиум»?

— Я еще не знаю, — раздраженно отмахнулась она. — Просто… делайте то, что говорю, ладно?

— Да, мэм, — подтвердил Бадди и зачем-то поправил кобуру с оружием у себя на поясе. — Прошу за мной.

— Будем на связи, — бросила нам в спину омега, но мне не захотелось оборачиваться, чтобы кивнуть ей в ответ.

Двое альф провели нас по коридору, устланному мягким ковром шоколадного цвета, к служебной лестнице, которая окончилась тяжелой, закрытой на электронный замок дверью. Открыв последний с помощью карточки, Бадди выпустил нас на улицу, и я ощутила тревогу, все сильнее сгущающуюся в его запахе, когда проходила мимо. Он догадывался о том, что должно было произойти — о том, что хозяйка, которой он служил верой и правдой, воспользовалась им как разменной монетой в большой игре. Возможно, пытался гнать от себя эту мысль, но она все равно настойчиво долбилась в его гладкую черепушку. А я думала о том, догадывался ли Медвежонок, к чему все идет, когда ударом в лицо Дракон повалил его на пол и дернул за ноги к себе, пока его напарник подпирал дверь стулом.

«Я всегда в такие моменты… представлял, что меня тут нет. Что это просто тело, а я намного глубже и до меня им никогда не достать, как бы они ни пытались», — прозвучал его тихий серьезный голос у меня в голове, и то минутное сомнение, что овладело мной, развеялось без следа.

— Хана, тебе лучше не смотреть, — произнес Йон, чуть отстав от шедших впереди и показывающих дорогу мужчин.

— Нет, — мотнула головой я. — Я хочу видеть.

— Хорошо, — кивнул мой альфа, а потом беззвучно обнажил когти. Дальше все произошло очень быстро, хотя мне показалось, что я просто смотрю нарезку статичных кадров, отделенных друг от друга толчками моего сердца. Бадди почувствовал угрозу спиной и выхватил оружие, готовясь до конца защищать свою жизнь и не собираясь быть жертвенным агнцем, расплачивающимся за чужие грехи. Удар Йона по его руке был такой силы, что кость с хрустом переломилась пополам, прорвав и кожу, и рукав. Альфа взвыл, инстинктивно дернулся назад, пытаясь прикрыть горло и живот, но было поздно. Вторым ударом Йон разорвал ему шею, и мне даже на мгновение показалось, что я вижу белеющие кости позвоночника в глубине страшной раны, разинутой, как второй рот, уродливый и блюющий кровью.

Дракон сразу понял, что драться бесполезно, и попытался дать деру. Он успел пробежать несколько метров, демонстрируя неплохую форму для своей комплекции, но потом все равно попался. Схватив его за волосы, мой альфа приложил насильника лицом о кирпичную стену с такой силой, что у того нос провалился внутрь и обломки зубов так и брызнули во все стороны. После, развернув его к себе, Йон левой рукой пригвоздил его к этой же стене за шею, а правой… Здесь я уже не выдержала и зажмурилась, но визг Дракона стеклом вонзился в мои уши. Погрузив изогнутые когти глубоко в мягкую плоть, мой альфа несколько секунд медлил, словно давая тому прочувствовать все до самого конца, а потом вырвал то, что когда-то было членом альфы вместе с обрывками внутренних органов.

Думаю, у Дракона не выдержало сердце, потому что его визг оборвался внезапно и резко, сменившись сперва хрипом, а после оглушающей тишиной. Йон отпустил его, и тело завалилось набок. Комок красно-желтых обрывков плоти он швырнул прямо ему на лицо, но промахнулся, и то, что когда-то было предметом гордости и главным стимулом любых решений и поступков альфы, некрасивой кровавой кляксой расползлось на асфальте.

В воздухе висел густой, склизкий запах крови, но почему-то меня даже не тошнило. Я ненавидела насилие в любой его форме, оно всегда было мне глубоко отвратительно, но это не означало, что я собиралась безропотно терпеть, когда кто-то смел обижать моих близких.

И когда Йон подошел ко мне, окровавленный, тяжело дышащий, глядя на меня с тревогой, словно я могла в самом деле оттолкнуть его после того, что увидела, я без слов обняла его, прижавшись к его плечу и ощущая, как чужая кровь размазывается по моим щекам.

Если таковы были правила, по которым они хотели играть, значит так тому и быть. Пришло их время нас бояться.

Глава 7. Золотой ребенок

— Ты думаешь, им можно верить?

Этот вопрос буквально витал в воздухе, но я долгое время не решалась его задать. Слишком боялась того, каким окажется ответ. Или, может быть, просто не хотела, чтобы он прозвучал вслух. Но когда последний отсвет прошедшего дня померк за окном, растворившись в тяжелой волне дождевой воды, что накрыла город, молчание стало почти невыносимым. То самое молчание, которое касается конкретной темы и конкретного вопроса, не преодолимое отвлеченными пустыми разговорами о чем-то другом.