Альфа и Омега. Книга 2

— Я… Я даже не знаю, — честно отозвалась я, потуже затягивая пояс на халате и оправляя взъерошенные волосы. Конечно, мне не слишком понравилось это внезапное вторжение, но все-таки Дом был общий, и, наверное, не мне было решать, кто и где имеет право находиться. — У тебя что-то случилось?

— Нет, мне просто нравится, как здесь пахнет, — пожала плечами она, не глядя на меня. — Помогает… настроиться, знаешь ли. Ты не думала о том, чтобы трахаться со своим альфой внизу, вместе со всеми? Это добавило бы приятные нотки взаимного удовольствия в общую какофонию.

Слегка опешив от ее наглости, я тем не менее нашла в себе силы ответить без лишних эмоций в голосе:

— Нет, не думала.

— Жаль, — невозмутимо отозвалась Нора. — Ты не стесняйся, проходи, куда шла. Я еще немного посижу и пойду.

— Так, значит, ты… часто сюда приходишь? — решила на всякий случай уточнить я. Ситуация, честно говоря, нравилась мне все меньше с каждой минутой.

— Да, случается, — кивнула та. — Я уже сказала, тут думается лучше. И мне нравится вас слушать, я беру на вооружение некоторые… отдельные пассажи. Чтобы знать, как радовать клиентов и убедить каждого в том, что секса круче у меня в жизни не было.

Я ушла от нее в смятении, не зная, то ли мне стоило выпроводить ее и прямым текстом объяснить, почему подобное вторжение неуместно и крайне нетактично даже в условиях совместного проживания в публичном доме, то ли я должна была понять и пожалеть ее, ведь то, что она оказалась в подобной жизненной ситуации в девятнадцать лет, едва ли означало, что ее история сложилась удачно. Позже, приведя себя в порядок и вернувшись к Йону, я хотела обсудить это с ним, но мой альфа уже спал мертвецким сном, и я не стала его будить.

С той ночи наши с Норой отношения определили себя как исключительно натянутые и неловкие. Встречаясь с ней в коридорах, я отчего-то испытывала потребность ускорить шаг и отвести глаза. Понимала, что веду себя по-детски и что мне нужно постоять за себя и восстановить нарушенные границы, но каждый раз, когда я почти собиралась это сделать, мне начинало казаться, что я развожу бурю в стакане воды и что придаю слишком большое значение поведению одной конкретной, отдельно взятой омеги, какой бы неприятной она мне ни казалась.

Поэтому не было ничего удивительного в том, что, увидев ее на пороге кухни, я испытала одно-единственное желание — как можно скорее оказаться в другой части Дома. Однако сорваться с места в ту же секунду было бы странно, поэтому я продолжила делать нам с Йоном сэндвичи, краем глаза поглядывая на то, как Нора наливает себе воды из-под крана и, отпив немного, сплевывает ее в раковину.

— Мне кажется, я чувствую в ней привкус грязных носков, — поделилась она. — Покажешь татуировку? Вы же новые сделали, да?

— Смотри. — Я подняла левую руку, давая ей возможность изучить слегка поплывшее изображение под пленкой.

— А у него что? — уточнила омега спустя полминуты вдумчивого изучения нового рисунка на моем теле.

— Примерно то же самое, только в форме половинки лисьей морды, — ответила я. — По-моему, получилось неплохо.

— Не подумай, что я предъявляю какие-то претензии, но мне всегда казались глупостью парные татуировки, — сообщила Нора, оседлав табурет и наблюдая за тем, как я заканчиваю приготовление бутербродов. Сегодня она была одета в красную клетчатую рубашку с закатанными до локтей рукавами, и во всем ее облике и позе сквозило что-то неуловимо ковбойское. — Ну типа, сама подумай, в жизни всякое случается. Вот расстанетесь вы и что тогда? Будет тупо.

— В жизни всякое случается, ты права, — кивнула я, решив, что нет смысла делиться с ней моим глубинным ощущением, что наша с альфой связь не из тех, что истончаются и изживают себя с годами. — Но даже если так, это будет память. Мне кажется, татуировки всегда рассказывают истории. И некоторые из них заканчиваются, но все равно имеют значение и не исчезают в никуда.

— Если бы я колола татушку в честь каждого мужика, с которым трахалась, у меня бы уже места на теле не осталось, — усмехнулась Нора, склонив голову набок. — И это даже если бы не будем учитывать тех папиков, что раздвигали мне ноги за деньги.

— Ясно, — лаконично ответила я, закончив наконец с сэндвичами и намереваясь поскорее прекратить этот разговор.

— Думаешь, лет через десять он все еще будет хотеть тебя так же, как сейчас? — уже мне в спину прилетели ее слова. — Тебе будет почти сорок, а ему чуть за тридцать. Он будет в самом расцвете сил и сексуальности. В том возрасте, когда альфы наконец справляются со своим пубертатом и начинают искать себе самочек послаще и повкуснее. Ты правда веришь, что у него не будет вставать на молоденькое свежее мясо только потому, что его дома будет ждать перезревшая подружка молодости?

— Я не очень понимаю, какое лично тебе до этого дело, — не сдержала резкости в голосе я, обернувшись через плечо.