Альфа и Омега. Книга 2

— А я чувствую, что тебе нужно принять душ, — улыбнулся он, совершенно не разделяя моего самобичевания. — Идем-ка, маленькая омега, я лично послежу за процессом.

Он поднялся на ноги, увлекая меня за собой, и я вдруг оказалась в воздухе у него на руках, едва и успев что покрепче схватиться ему за шею.

— Я очень скучал, — доверительно прошептал он, перехватывая меня поудобнее. — И никуда тебя не отпущу, пока не смогу в полной мере выразить насколько.

Отказаться от этого заманчивого предложения было совершенно нереально, да я и не думала пытаться. Что бы он там себе ни воображал, я соскучилась ничуть не меньше. Тем более у меня все равно больше не осталось сил, чтобы волноваться о Медвежонке — не после всего. Может быть, я была плохой подругой и сестрой, но сейчас все, чего желало все мое естество, это остаться наедине с любимым мужчиной и позволить его грубоватым, но заботливым рукам смыть с меня те ужасные два дня, что мы провели в вынужденной разлуке друг с другом.

Бандиты явились за деньгами на следующий день, и к их приходу Ория как раз успела обналичить полученный от госпожи Боро чек. Мы с Поппи и еще несколькими любопытными подсматривали за происходящим через отверстия в стене ее кабинета, которые, по предположению некоторых, были просверлены тут нарочно, но предназначались для наблюдения за несколько более интимными процессами.

Встреча прошла гладко, без эксцессов, но меня несколько смутила реакция кредиторов. Они выглядели не довольными, что наконец получили назад свои кровные, а как будто растерянными и даже сбитыми с толку. Словно вместо того, чтобы выполнить поставленную им задачу, они только что с треском ее провалили. Однако никто из них ничего не сказал, они в присутствии Ории и Агаты пересчитали деньги, выдали ей какие-то документы — вероятно, связанные с правом собственности на Дом, — и довольно быстро ретировались. И хотя я прежде никогда не присутствовала при подобного рода крупных сделках, меня не покидало ощущение, что все должно было выглядеть и ощущаться немного иначе.

Впрочем, все это, конечно, было совершенно неважно, ведь дело было сделано. Ория даже устроила небольшую вечеринку в честь этого радостного события, но мы с Йоном почти не принимали в ней участия — слишком сложно было не думать о том, какой ценой нам удалось всего этого добиться.

Я до последнего надеялась, что Медвежонок позвонит или еще как-то даст о себе знать, но либо госпожа Боро запретила ему всякие контакты с внешним миром ради его собственной безопасности, либо у него и вовсе не было никаких средств связи. Для собственного успокоения я даже поискала в интернете информацию о ней. На фото в молодости мама Медвежонка в самом деле была очень похожа на него, только более изящная и по-женски хрупкая. Рядом с крупным плечистым кардиналом она казалась маленькой фарфоровой статуэткой с большими оленьими глазами и густым каскадом пшенично-золотых волос. Глядя на нее, сложно было представить, что такая женщина внезапно выступила бы против своего мужа и предприняла столь решительные и категоричные действия, чтобы отобрать у него то, что он по праву считал своим. Однако я по себе знала, на какие безумства может толкнуть нас любовь — особенно любовь, пропитанная горечью потери, безнадежности и отчаяния.

Наравне с тревогой за Медвежонка меня переполнял страх и за наше с Йоном будущее. Первые дни после возвращения в Дом я очень плохо спала, мне постоянно снилось, что в нашу комнату врываются священники в белых рясах, и ни я, ни Йон ничего не можем им противопоставить. Однажды я даже проснулась с криком — точнее со сдавленным мычащим стоном, которым даже умудрилась разбудить обычно крепко спящего альфу. Он потом долго не спал, обнимая меня и говоря о том, что обязательно сумеет меня защитить, чего бы ему это ни стоило. Я никак не могла взять себя в руки, только тихонько всхлипывала и дрожала всем телом, но благодаря его близости и мягкой настойчивости, мне в конце концов снова удалось заснуть.