Альфа Волк (СИ)

У нее сотни идиотских вопросов, на которые она сама и отвечает, и сама себе она проворно дирижирует вилкой…

… и, может быть, она слишком молода…

… или я слишком стар…

… но я не хочу идти сегодня куда-то. Не хочу и из столовой выходить.

Она находит ехидное замечание по поводу спальни. Но под ним спрятано что-то еще.

Мысли каруселью мчат, пытаюсь уловить. Альфа внутри протестует. Не любитель альтернатив. У него все бинарно просто. Наша Омега должна быть всегда рядом, то есть, под тотальным контролем.

— Ты можешь занять вторую комнату, она уже приготовлена, — осторожно говорю. — Но ночью это исключено. Ночью все должно быть, как надо.

Обычно ни о какой второй комнате речи идти и не может, но с мисс Независимость нужно держать уши остро. Обычно Омеги маниакально вьют гнездышко с Альфой, но от юной изобретательницы можно ожидать лишь план энергетической подводки к гнезду и пару пожаров в процессе.

Я всего лишь пытаюсь смягчить то, что последует чуть позже.

Перед кукольном личиком будто диаграмы невидимые всплывают и она не может решиться, с какой стороны начинать считать.

Она всегда все так тщательно обдумывает. Проблемно, что она делает это так быстро.

— Вторую? — медленно повторяет она.

Ее реакция непонятна. Попробую разнюхать позже, когда буду показывать ей комнату.

Остаток завтрака Яна сидит с выпрямленной спиной. Много болтает, все по-прежнему. Она живет работой. На самом деле… это чертовски увлекательно. Она постоянно что-то придумывает, потом раздумывает, будто это в голове у нее мастерская.

— Я опоздаю! — восклицает она.

Мне кажется, котокрыс, скучающий на тумбе за ее спиной, закатывает глаза. Мерзкое создание приютили бы только живодеры, чтобы на следующее утро освежевать гадость. Ну и моя Омега еще.

— Яна, — киваю ей, и она неуверенно останавливается. — Присядь. Обратно.

Есть что-то ужасающее в испытуемом восторге от того, что она покорно возвращается, хоть и не сразу.

— В «Ново-Я» все будет в штатном режиме, но так как мы теперь связанные, я не потерплю нарушение субординации. Все вокруг будут знать, что ты — моя Омега, слава Млидонье, неплохо бы получилось, если и ты об этом помнила.

— Субординация — это на коленях ползать усердно? — насмешливо уточняет она и я даю Альфе слишком много воли. Посматривая на нее. Отчего она мгновенно и вздрагивает.

Хорошо.

Это так и должно работать.

И ее возбуждение сейчас… это естественно. И прекрасно.

Слова сразу же кажутся лишними, но преодолеваю себя и объясняю.

— Во-первых, вот эти остроумные мелочи оставить дома. Я не собираюсь пристраиваться к тебе и задирать юбку каждый час, потому что я оставлю это дома.

— Дома? — медленно повторяет она.

Избегает взгляда, и, Млидонье, она самая невыносимая девчонка на свете. Еще минута и мы не пойдем никуда. Хочу румянец вернуть бледному лицу.

— Здесь, Яна. Дома. Где мы с тобой теперь живем.

Она нервно смеется, и это не нравится Альфе внутри. Как же это не нравится Альфе.

Тянет разрушить многоэтажку и построить новую. Яне не по душе эти помещения? Мы найдем новые. Но обеспечение охраной займет время.

— Мы… не живем здесь… пока, — приглаживает она волосы, что не может не быть забавным.

— Мы живем. С этой минуты. Заберем твои вещи вечером.

В ее молчании клубится неожиданная грусть. Мой позвоночник подбирается сталью, словно он больше не способен не быть прямым.

— О чем ты думаешь? — невольно спрашиваю, не успеваю даже осудить себя.

— Я всегда хотела семью, — отвечает она не сразу, и уклончиво. Смотрит в окно. — Связанные или несвязанные. Истинные или неистинные. Семья… это хорошо. Но так быстро связанные, или такой быстрый брак, это заслуживает детального обсуждения.

— Все связанные оказываются таковыми быстро. Это инстинкт, льяна. И о браке речь не идет, я никогда не собирался ничего регистрировать.

Ее нахмуренность ускоряет мой пульс, и теперь у меня будто их несколько, в разных частях тела остроконечными лопастями бьются.

Когда она поднимается, я мгновенно поднимаюсь следом. Даже быстрее, чем Омега.

Яна пространно улыбается, и смотрит куда-то в сторону. Быстрым взглядом проверяю: в кусок стены она глядит.

— Значит, у меня с кем-то другим семья будет. Семьи… разными бывают.

Я никогда не слыхал более отборной чуши, поэтому ей удается подойти к коридору, пока отхожу от потрясения.

Она еще и мерзкого котокрыса в коробку забирает.

— С кем-то другим? — от гнева иссыхаюсь внутри, подготавливаюсь к взрыву. Контролируемому. Какой бы невыносимой она не была, Яна — моя Омега, стоит фильтровать, что я вокруг творю.

Она будто вещи собирает на выход. Плиты под ногами чудятся жидкой лавой.

— Неважно, — опять насмешливо вздыхает. — Ты знаешь, ты реально удивительный. Я-я… мы с Фредерико лучше…

До меня доходит, и до меня еще никогда и ничто так медленно не доходило.

Все дело в регистрации. Поворот случился, когда я ответил по поводу брака.

Впору рассмеяться. Да, я не собираюсь ничего фиксировать для государства. Это не мое государство. И ничего, что касается моей Омеги и семьи, не посмею вовлекать в цепкие реалии государственных дел.