Альфа Волк (СИ)

— Каин… — вздыхает она, но я ладонь к себе на бедро перекладываю и сжимаю чуть.

— Бедная мерзость сейчас с голоду помрет, — замечаю я и ручник переключаю. Сдаю назад, а несносная девчонка руку не убирает.

И возвращаюсь обратно.

Шесть Альф все равно в две смены к работе приступят. Мало ли куда взбредет юной изобретательнице пойти.

— // —

Вечером умница ко мне на этаж покорно приходит. Сама додумалась. Это единственный похвальный поступок за сегодняшний день. У меня трясутся руки, когда переключаю плазму. Яна пошла на эксперимент днем и он затянулся на четыре с половиной часа.

Как бы объяснить ей, что почти семь часов для только что связанного Альфы — это слишком долго? До свертывающейся ядом кровью плохо.

Но, видать, объяснять нет надобности. Она понурая и взвинченная, и бледная.

Настаиваю, чтобы она воды выпила. Она ставит стакан на стол и явно открывает рот, чтобы сообщить сотни интересных и бесполезных мне вещей, а я подправляю гравитацию и силу притяжения для ее тела. Она даже не замечает, что я диван новый заказал: широкий и мягкий.

Она каждой клеткой вздрагивает и мягкой, как пластилин, становится, когда вставляю ей. Течет чистым, жидким сахаром. Всего лишь двумя загулами языка пробую напряжение ее колышущихся грудок, и несдержанно выпускаю узел. Закачиваю ее, и кожу ей на боках разглаживаю, слегка приподнимая ее за талию. Яна совсем невменяемой становится от наполнения, и у меня внутренняя тряска чуть попускается.

А вместе с тем приходит и решение.

Придется кое-то сделать, пока это только самое начало. Иначе она себя погубит. Вдруг пульс трепещет, от землетрясения своего ядра. Сердце чувствую горлом. Придется сделать, только в этот раз я и говорить ничего не буду.

Когда даю ей передышку, переключаю экран и громкость случайно подскакивает вверх.

Пуристы не слазят с каналов. Глава партии весь в белесых пятнах, его черные истончившиеся волосы увлажнились от испарины и прилипли ко лбу. Усмехаюсь, ведь не сдохнет всем назло.

— И успех техногенного прогресса — наилучшее и наглядное доказательство правильного пути. Нашего пути. Лишь замкнутый мир механизма прекрасен, — улыбается Виллье Ундиго. — Лишь замкнутый мир механизма.

Когда оборачиваюсь, невольно замечаю странное выражение на лице Яны. Она хмурится и словно вспомнить что-то пытается. Такое же выражение застряло на ее лице, когда она преодолела Альфа-приказ. Когда повторяла одну и ту же фразу по кругу, как заевшая звуковая дорожка.

Глава 17 КАИН

Ашшур гудит, когда плодятся слухи о замеченных то там, то здесь оборотнях. Не одиночных перевертышей, а в двойках-тройках.

Шестьсот лет минуло, как мой отец выбрал цветущую долину и мягкие холмы между черными океанскими водами и снежными пиками для возведения города. Тогда дома вырастали не ввысь, а вниз. В детстве и отрочестве я засыпал с теплой почвой над головой.

Теперь я разгоняю лужи личным горноходом, продавливая асфальтовые мостовые города, в котором Инквизитор должен казнить оборотней.

Ашшур нынче почивает в тумане. Издалека кажется, что рыжие трубы заводов подпирают горные склоны. Город, ранее утопающий в полуобъятье скал с одной стороны, теперь окружен лесом производства.

Рок не верит, что сила природы обратима.

Во время гражданской войны люди пустили магнитную волну по поверхности, чтобы лишить оборотней возможности ступать за землю во время приближающейся битвы. Люди ошиблись, и волны собрались одной точкой, вытолкнув заряд в подземные почвы. И заряд дошел до горных вершин. Люди лишили природу силы случайно.

Силовой вакуум ослабил оборотней и демонов, но если бы против людей выступали только оборотни… Вместе с силой исчезли десятки видов. Первыми пали дублеты и орки, остальные испарились за лунную декаду. Как кланы, выжили лишь мы и лихие.

Рок не верит, потому что он не знает… что первые Рапиды — Альфы-оборотни — были рождены скалами.

Даже если кто и помнит легенды… то и не верит в них больше.

— Можно спросить тебя кое-что? — дергает Яна локон, и ногой покачивает. Она всегда так внимательно смотрит новости. Теперь уже каждый вечер сидим на диване в гостиной, потому что я смотрю на то, как она смотрит ТВ.

— Давай, — лишь чуть голову склоняю.

— Как у тебя получилось остаться… оборотнем, когда все вокруг тебя знают? В любой момент…

— Возраст. На двухсотом взрослеешь, в синтезе ипостасей. Контроль возрастает. На самом открытом месте выгоднее всего скрываться.

И я — не единственный сюрприз, что ожидает пуристов.

Но не людей как таковых.

Я понял кое-что за последние декады, и поэтому войну подготовил. Людям плевать. Она примут ту сторону, которая выглядит победителем.

Пуристы сами укрепили такой порядок на континенте.

Все бы быстро закончилось, потому что остался бы в живых только тот, кто ведет себя как победитель.

— Последнее время, да, он буянить стал, — продолжаю я, — так что жди еще небольших ваших рандеву… как это сказать? За моей спиной, кошечка.

Яна откладывает коробку с едой в сторону и не сразу ко мне поворачивается. Улыбаюсь ей, не стесняясь клыков.