Альфеус Хаятт Веррилл. Повести и рассказы

Я никогда не видел более странного выражения на лицах человеческих существ, чем у людей-обезьян, когда я появился снова. Они демонстрировали страх, благоговение, удивление и печаль вместе взятые, и все это сменилось торжествующими, веселыми криками, когда они поняли, что я не исчез навсегда. Меня действительно глубоко тронуло, что мои подданные думают обо мне, и я испытал укол сожаления и почувствовал себя негодяем при мысли о том, чтобы покинуть их. Однако теперь мое решение было твердо принято. Я прокрадусь к этому месту до рассвета и, взяв свою жизнь в свои руки, попытаюсь пройти через туннель, как только смогу завершить необходимые приготовления. С находкой изумрудов и золота, а также с мыслями о цивилизации и ее удобствах, которые последуют за этим, более длительное заключение в долине стало невыносимым. Лучше смерть в подземном потоке, чем жизнь в долине среди обезьяноподобных людей.

Но мои приготовления не могли быть сделаны за один день. Во-первых, я решил, что плот плохо послужит моей цели. Это была громоздкая штука, плохо приспособленная для преодоления возможных порогов, слишком тяжелая для одного человека, чтобы справиться с быстрой водой или вырваться с рифа или мели, и, если бы мне удалось безопасно пройти через гору, его продвижение было бы очень медленным в любом течении, по которому я мог бы сплавиться. Я знал, что построить лодку было бы слишком сложной задачей, и даже выдолбить ее из древесного ствола была бы не по силам мне и моим работникам-людям-обезьянам. Но построить деревянную пирогу, такую, какую я часто использовал и часто помогал делать в лесах Гвианы и Бразилия, не было бы ни невозможным, ни очень сложным. Главная проблема заключалась в том, чтобы найти дерево с корой, которую можно было бы содрать со ствола одним большим цилиндрическим куском.

Но удача была ко мне благосклонна. Деревья, подходящие для строительства лодки, росли тут и там в краснолиственном лесу, и проверка показала, что их кора идеально соответствует моим требованиям. Работа была немедленно начата, и в назначенное время я приказал срубить большое дерево, и благодаря кропотливой работе и с помощью моего бесценного мачете мне удалось отрезать великолепный кусок прочной толстой коры. Остальное было сравнительно просто. Распорки из твердой древесины легко резались, и, надрезав и согнув концы коры вместе, а также закрепив их на месте полосками ротангоподобной лозы, распорки были втиснуты между планширями, и мое каноэ было готово. Много раз пара индейцев и я сооружали такую деревянную обшивку за несколько часов, но здесь, в долине, потребовалось много дней кропотливой работы. Каноэ, однако, имело полный успех. Оно плавно плыло по воде, было устойчиво и легко управлялось, и люди-обезьяны посчитали это еще одним чудом. Однако к настоящему времени они настолько привыкли к чудесам, что не обращали на них особого внимания, на самом деле, к тому времени они были настолько заняты своими собственными делами, что мне часто было трудно заставить их работать на меня. Я научил их многим искусствам и ремеслам, и они с большим энтузиазмом заинтересовались своими новыми достижениями. Я показал им, как прясть и ткать, используя для этих целей внутреннюю кору или кружевную кору дерева, которая была мягкой, жесткой и прочной, как шелк.

Они уже давно использовали материал для кусков скудных набедренных повязок, которые носили, но они никогда не знали, что его оказывается можно скручивать или прясть в нить, ткать в грубую ткань или делать гамаки. Люди-обезьяны привязались к последнему, как утки к воде, и повсюду удобные качающиеся кровати вытеснили груды сухих пальмовых листьев в апартаментах дикарей. Рыболовные крючки из кости и лески из коры также были введены в обиход и постоянно использовались, и я научил людей обрабатывать землю и выращивать овощи вместо того, чтобы добывать их тут и там. Я даже преуспел в скручивании или прядении дикого хлопка и ткачестве его вручную и потратил много часов, пытаясь изобрести и сконструировать какой-нибудь ткацкий станок, но это, однако, оказалось выше моих сил. Я добился гораздо большего успеха в изготовлении корзин, и как только люди-обезьяны усвоили принцип, они стали искусными изготовителями корзин. За корзинами последовала керамика, и каждый член племени был хорошо обеспечен глиняной посудой, корзиной и высококачественными и хорошо сделанными каменными инструментами, орудиями труда и оружием. Действительно, практически во всех древнейших искусствах и отраслях производства люди-обезьяны теперь были полностью равны обычным первобытным индейцам страны и быстро развивали свою собственную культуру, потому что все, что мне нужно было сделать, это подтолкнуть их к чему-либо, и они быстро прогрессировали, развивая и внедряя множество идей и инноваций.