Али-баба и тридцать девять плюс один разбойник

– Может, еще свидимся-а-а!

Всадник скрылся в облаке пыли и скоро пропал из виду за изгибом ущелья. Топот конских копыт стал стихать, а затем и вовсе затих где-то вдали.

Между тем Ахмед уже успел развернуть предписание и теперь вчитывался в витиеватую арабскую вязь, шевеля губами.

– Что там у тебя? – спросил Махсум, приближаясь к телохранителю.

– Нам надлежит поторопиться, шеф! – оторвался разбойник от бумаги. – Мансур-ако пишет, что некий хитрый караванщик Кагылбек решил пройти мимо нас ночью и должен выйти из города на вечерней заре. О всемогущий Аллах! – Ахмед вскинул голову, вглядываясь в темнеющее небо. – Караван уже вышел из города.

– Да не торопись, успеем, – успокоил разбойника Махсум.

Меньше всего ему сейчас хотелось куда-то мчаться сломя голову. Прогулка в город и обратно вымотала его на нет, и сейчас Махсум желал только одного – по-человечески перекусить и отдохнуть.

– А что насчет опиума? – пошутил он, взглядом пытаясь разыскать в табуне наиболее сильного и крепкого коня, но все они были совершенно одинаковы.

– Опиума в караване нет, шеф! – серьезно сказал Ахмед и протянул Махсуму бумагу. – Вот, взгляните сами. Мансур-ако так и написал, и даже жирно подчеркнул два раза!

– Респект ему, – хмыкнул Махсум. – И что же везет караван?

– Караван везет пшено, просо, ячмень, овес и еще тридцать невольников! Мы должны взять последних.

– А зерно?

– Зачем нам зерно, шеф? – вопросительно уставился на главаря Ахмед.

– А зачем нам невольники? – Махсум выбрал наконец коня и закинул ногу в стремя.

– Не этого! – возмущенно замахал руками Ахмед. – Вон того, гнедого возьмите.

– Так ведь он доходной какой-то, – засомневался Махсум, оценивающе разглядывая поджарого коня с тонкими ногами, тощим крупом, прямо-таки лебединой шеей и хитрой лисьей мордой.

– Что вы! Это же арабский скакун!

– А не врешь?

– Чтоб меня разорвало!

– Ладно, уговорил, – нехотя согласился Махсум, с трудом взбираясь на предложенного Ахмедом скакуна. – Ты так и не сказал, на кой нам сдались невольники.

– О, невольников можно очень дорого продать! А зерно сейчас уходит по бросовым ценам – очень хороший урожай был.

Ахмед лихо взгромоздился на коня, прежде выбранного Махсумом, и у того зародилось смутное подозрение, не надул ли его хитрый разбойник, но выставлять себя лишний раз законченным лопухом не хотелось, и Махсум скрепя сердце промолчал.

– Да, отправь ханурику сообщение: мол, так и так, коней получили, задание поняли, выезжаем.

– Вы имеете в виду Мансур-ако? – переспросил Ахмед.

– Нет, его бабушку! Ахмед, кончай тупить. Отправляй сообщение и едем.

– Понял, шеф! Сию минуту, шеф!

Ахмед похлопал себя по одежде, вытащил откуда-то заточенный кусок древесного угля, положил на колено обрывок бумаги и принялся выводить завитушки, высунув от напряжения язык.

– Ну, долго ты еще? – нетерпеливо переспросил Махсум, барабаня пальцами по передней луке седла.

– Не торопите меня, а то я собьюсь, и придется все начинать сызнова! – огрызнулся Ахмед, вспоминая, где и сколько нужно поставить точек над очередной закорючкой.

– О, местный дьявол, тебя что, писать не учили?

– Нет, не учили! Я медресе не заканчивал и писарем становиться не собирался… Вот, все!

Ахмед поставил жирную точку, с нажимом повращав уголек, свернул обрывок листа в трубочку, достал из клетки голубя и, привязав к его лапке послание, высоко подкинул птицу. Голубь два раза перекувырнулся через голову, повертелся на месте и заспешил домой, периодически выполняя кульбиты. Махсуму казалось, что птица вот-вот упадет, но голубь шел уверенно, хотя и с заметной натугой.

– Ты уверен, что он долетит? – с сомнением переспросил молодой главарь.

– Конечно! Это же почтовый голубь.

– А чего он постоянно сальто делает?

– Чего делает?

– Неважно. Едем?

– Да, поторопимся. – Ахмед отъехал немного и обернулся к оставшемуся табуну. – Чок, чок!

– Ты чего? – Махсум натянул поводья и непонимающе уставился на телохранителя.

– Я их зову идти за нами. Чок, чок, чок!

Кони фыркали, топали копытами, качали головами, но идти за Ахмедом, похоже, не входило в их планы.

– И? – не дождавшись нужного результата, уточнил Махсум.

– По-моему, нам подсунули очень тупых кони. На прошлых действовало безотказно.

– Это, скорее, прошлые были тупыми. Ты бы сам на этот самый «чок, чок» повелся? Кстати, что за дурацкое словечко такое?

– Не знаю, шеф, – пожал плечами Ахмед. – Мы так всегда коней подзывали.

– У вас кони разбойничьи были, а эти – дворцовые. Соображаешь?

– Не очень, – отрицательно покрутил головой Ахмед.

– Они же все зажравшиеся, значит, и звать их нужно соответственно.

– Это как? – у Ахмеда от любопытства даже лицо вытянулось.

– Ну как? Не знаю как! Может, дзинь-дзинь или ням-ням? Хрум-хрум?

Кони навострили уши и повернули головы в сторону Махсума.

– Кажется, работает! – радостно подпрыгнул в седле Ахмед. – Попробуйте еще раз!

– Хрум-хрум, я сказал! – гаркнул на коней Махсум.

Кони переглянулись, покивали и… потопали к Махсуму!

– Во, видал! – указал на них рукой крайне довольный собой Махсум.

– А все-таки «чок-чок» мне нравился больше, – опечаленно вздохнул Ахмед.