Alia tempora (СИ)

Невесомо скользнул ближе Ян, взял Кару за руку, удерживая в сегодняшнем дне, не позволяя провалиться в зыбь воспоминаний; прерывисто, раздробленно вздохнув, она кивнула, склонила голову ему на плечо. А Ян отважно подстраховывал их обоих — он, не знавший войны с ангелами воочию, выучил ее по чужим рассказам и горестным лицам. Именно он помогал им в такие дни, лишенный памяти о другом мире, живший уже в новом — построенном той двадцаткой первой Гвардии, что брала Рай во главе демонской армии. Влад уж не хотел считать, сколько их осталось: они с Карой, Ишимка, снова выбившийся в Высшие Эл, генерал Рахаб… Остальных же хоронили с почестями.

— Пора, — проронила Кара, стискивая зубы; пробудившись, она подняла голову, с какой-то даже злостью, проклянув и прошлых, и нынешних врагов, взглянула на горизонт. — Парад скоро начнется, нужно идти. Ты со мной… — напомнила она Владу, и тот нехотя кивнул.

Они нашли себе удобную лазейку, которая должна была спасти на случай нападения: небольшое заклинание-телепорт, что Кара зажгла легким прикосновением к одноразовому амулету. Опасаясь новой волны головной боли, Влад шагнул за ней в тонкий серповидный разрез, аккуратно рассекший пространство над незаправленной кроватью, заваленной одеждой. Но ставил его кто-то понимающий, специалист, и в следующий миг Влад открыл глаза недалеко от столичной стены, от больших нависающих врат. В отдалении, чтобы не перепутаться и не покалечить вновь прибывших, шумела Гвардия.

Кивая и принимая поздравления, пожелания, Кара продвигалась к самому началу далеко тянущейся колонны — пытаясь сосчитать, сколько тут солдат, Влад остановился. Он привык к Роте, к родным его чертенятам, которых знал по именам, но тут раскинулась громадная сила. Осознание, что вся она встанет за любого из них, самопожертвенно ринется защищать Ад, подкосило Влада.

— Когда-то нас было две десятки… — растерянно сказал он Яну. — И мы думали, что идем в последний бой. Тогда я даже не боялся погибнуть на развалинах Рая; я был мертв.

Нужно было идти — он оттягивал момент своего триумфа, не желал места в начале колонны недалеко от Кары и едущей с ней рядышком Ишим. Понимающе кивая, Ян подступил ближе, протянул руку, зарываясь в его вихры, и Влад склонил голову, чтобы коснуться кончиками рогов его лба — демонский жест, въевшийся в их жизнь, ставший чем-то личным, особым. Не говорил ничего: любые слова показались бы фальшивыми; не время было шутить и играть словами, желая удачи. Не прощаясь, Ян исчез в толпе строившихся солдат.

Колокола затрезвонили второй раз, и галдеж вокруг прекратился, послышались окрики командиров, что направляли свои отряды; может, приглядись он достаточно, смог бы найти там Роту Смерти и их капитана. Лошади присмирнели, но нетерпеливо переминались на месте; пехотные отряды застыли, вытянувшись во фронт, сияя штыками ружей. Сам вскочив в седло — коня ему подвел мальчишка-адъютант из дворцовых, — Влад осмотрелся свысока. Ворота были широко распахнуты, а позади поднимался ветер, взбивал красный песок, осыпая их… Звон забивал уши.

Когда колонна двинулась, он не заметил толком, инстинктивно толкнул коленями АйꞌХаара, погруженный в полусон, и умный конь сам пошел вслед за другими, потянулся, цокал когтистыми лапами по главной дороге Столицы, на которую они вытянулись. Грянула музыка, разнесенная магией, и Влад тщетно завертел головой, пытаясь найти музыкантов, громыхающих барабанами и литаврами, но быстро сдался. Цепанул краем глаза небольшие домики по обочинам дороги, демонов и духов, пару удивленных, пораженных детских лиц, мелькавших среди высоких фигур. Он видел, что стайка демонят гонится за ними, следя за Карой, за Ишим в богатом черно-серебряном платье, сидевшей боком в женском седле, за всеми их офицерами и верными псами — и за Владом среди них. Переведя взгляд на Кару, он сам завяз, увлекся, вдруг охваченный неясным чувством.

Он не видел более свою названную сестру, Кару, которую Влад обнимал и поддерживал; он видел вожака Гвардии, командора — то истинное, что утянуло за ней сотни демонов, что возвело ее во главу Ада. Искристая, несдержанная сила — она разливалась по изнанке, встряхивая весь город, затрагивая каждую душу.

И она ехала с прямой спиной, та же, что вела их в последний бой на золотой город Архангелов, что ездила с отверженной и мятежной Гвардией во времена пьяно-кровавой гражданской. Кара, которая дралась за них сама. Меч пел, высвобожденный из ножен, воздетый в небо. В небо, сердце которого они пробили насквозь одним мощным ударом. Толпа ревела приветственно, беснуясь, видя ее фигуру, возглавляющую парад. А Кара гарцевала на любимом белом коне, красуясь, надевая привычную свою усмешку — яркую, колкую, наглую. Так любимую ее семьей и ее народом.

Кара — вечный командор Гвардии. Мессия и Мессир. Та, кто первой решила поставить ботинок на горло судьбе, готовившей им одни страдания — полный мешок горестей. Они подбили судьбе крылья, взрезали горло, распяли на любование всем. И в чужой липкой крови воскресли.