Алька Верник и наследие предков

– Есть! – всунь бросился к аптечке, но затем смерил взглядом оттопыренную, в порезах задницу тентурийца и завис.

– Мне еще долго ждать! – рявкнул тангир, – удалите стекло и заклейте пластырем!

– Есть, – обреченно отозвался всунь, не весело так отозвался, горько…

Тяжело вздохнув, дисциплинированный влаппи склонился над пострадавшим местом своего командира. Черные ладони медленно ощупывали мускулистый зад тентурийца на предмет оставшихся в нем стекол.

– О-о, это не выносимо, – стонал раненный обольститель, прогибаясь в спине и пытаясь достичь более тесного тактильного контакта с рукой Куси-бао, – твои нежные руки, бережные прикосновения…

– Стойте спокойно, тангир Стшарсси! – прорычал влаппи, извлекая стекло из ягодичной мышцы стенающего тангира.

– Это выше моих сил… – прохрипел тентуриец, Его дыхание стало прерывистым, а рука потянулась под халат к паху.

– Аля! – скомандовала Хуня, – твой выход! Не забудь забрать Чарлика и баллончик из под зелья.

– Помню. Ну, я пошла! – вздохнув, направилась к отсеку тангира Стшарсси.

Набрав на входной панели код допуска, задержала дыхание, чтобы не засмеяться от увиденной картины и вошла. Мое появление вызвало замешательство у двух, занятых своим странным делом, мужчин.

– Кадет Верник! – громко и четко отрапортовала я, – прибыла для приватной дисциплинарной беседы!

Влаппи как ошпаренный отпрянул от тангира, открыв моему взгляду его голый, раненый тыл. Тентуриец развернулся, посмотрел на меня и простонал:

– Что за день! Ну, никакой личной жизни!

– А что это вы тут делаете? – наигранно растерянно спросила я переводя ошарашенный взгляд с одного командира на другого.

Под кожей насыщенного цвета оникса румянец разглядеть было невозможно, но сильное смущение Куси-бао выдавали жесты. Тентуриец, в очередной раз проворчав что-то жалостливое, одернул халат и прикрыл свой раненый тыл.

– Нет, мои глаза никогда меня не подводили! – решила брать быка за рога, – сначала вы, тангир Стшарсси, не принимаете моих извинений, потом заставляете поверить в свою заинтересованность, настойчиво приглашая сюда и даже предоставляя личный доступ, – перевела взгляд на сжавшегося в углу дивана гиганта и сказала ему, – он мне личный доступ дал! А вам, уважаемый фаэр Куси- бао, этот разрушитель девичьих грез давал доступ? – я пристально смотрела на черную тушу, которая отрицательно мотала головой так, что трещали шейные позвонки, – то-то и оно! Нет, по началу меня, конечно, смутило его предложение, но потом, поразмыслив…

– Кадет Верник! – зарычал тентуриец, бросившись ко мне, – что Вы себе позволяете!

– Ах, оставьте! – я оттолкнула тингира.

Не удержавшись на ногах, он плюхнулся на диван. Да-да! На то самое раненое седалище, из которого совсем недавно ответственный всунь вынимал осколки и, видимо, вынул не все! Горе-развратник взвыл!

– Вооот! – припечатала я, кричащего от боли тентурийца, – вот к чему приводят спонтанные гомосексуальные связи!

– Чтоо-о-о? – взревел Куси-бао, которому, кажется, только что мои слова открыли глаза, на происходящее здесь.

– Ну ладно тентурийцы, вся Вселенная знает об их невоздержанности и сексуальных экспериментах, но вы то, уважаемый всунь!., - я с укором посмотрела на черного гиганта, а для весомости еще и осуждающе покачала головой, – вы то! От влаппи, чьи традиции уходят корнями в глубину веков, категорически порицая подобный разврат, я такого не ожидала! Как вы могли?!

Закрыв лицо руками, всячески уговаривая себя не захохотать в голос, я театрально всхлипнула.

– Это не то что вы подумали, кадет! – раздался бас Куси-бао.

Тентуриец, шипя от боли в истерзанных ягодицах, потихоньку сползал со злосчастного дивана.

– Разумеется! – я тут же перешла в наступление, – несмотря на мою молодость и наивность, мне известно с какой фразы начинаются все истории о изменах! Жена застает мужа в объятиях другой или, как в данном случае, другого, и, что она слышит в ответ? Что, я вас спрашиваю? Дорогая, это не то, что ты подумала – вот, что она слышит, уважаемый фаэр Куси-бао!

Влаппи сдавленно застонал закрыв лицо огромными ручищами.

– Малыш… – бросился к гиганту, только что пришедший в себя тентуриец, едва заслышав его стоны.

– Малыш?.. Вы, бессердечный, называете его малышом? При мне? – не унималась я. – и это после всего, что между нами было?

– Верник, заткнитесь! – заревел тангир Стшарсси, – между нами ничего не было!

– Как это не было? – разошлась не на шутку, – я на вас налетела в дверях столовой, вы же не будете это отрицать?

– Не буду, – опешил тентуриец.

– Я перед вами извинилась? – он кивнул, – мои извинения не были приняты? – тангир завис, – они не были приняты! И поэтому я здесь!

– Я принимаю ваши извинения, кадет Верник! – заорал на меня страдалец, держась за пострадавшую пятую точку, – довольны?

– То есть сейчас, вы при свидетеле, – я ткнула пальцем во всуня, – говорите, что наш инцидент в столовой исчерпан и мои извинения приняты?

– Да! – рявкнул взбешенный тангир.

– И вы не станете мне всячески мстить и преследовать? – гнула свою линию я.

– Не стану! – сверкая глазищами, выкрикнула жертва приворота.